Разбуженная тигрица

Смит Фела Доусон

Боль и гнев зрели в ее душе. Она повернулась к человеку, которого с каждым мгновением ненавидела все сильнее и сильнее.

– Вы… – Она пыталась найти самые оскорбительные слова. Слезы слепили ей глаза, от переживаний перехватило горло. Не в состоянии больше терпеть вид этого человека, она с трудом поднялась на ноги и выбежала из комнаты.

Карета катилась по улицам, нарушая тишину ударами деревянных колес о булыжники мостовой. Мерный топот лошадей успокаивал Дилана.

Когда он увидел Ариэль рядом с Харрингтоном,

странный калейдоскоп чувств захватил его душу. Он очень долго стоял в стороне, просто наблюдая за ними, боясь подойти поближе.

Как могла она поступить столь глупо?

В душе его вспыхнул гнев.

Брюс Харрингтон!

Дилан был потрясен. Из всех мужчин, с которыми Ариэль могла бы обручиться, Харрингтон был самым неподходящим. Длинный список причин, по которым ей не следовало выходить за него замуж, мелькнул в голове Дилана. Первая заключалась в том, что Харрингтон мог оказаться хладнокровным убийцей, тем самым человеком, который убил отца Ариэль.

Она не любила Брюса. Дилан был в этом убежден. Тогда какого черта она выходит за него замуж? Насколько он мог судить, весомой причины для этого не существовало.

– Мне следует предоставить маленькую кокетку самой себе, – пробормотал Дилан в отчаянии. Но в то же время он прекрасно понимал, что не сделает этого. Он выяснит, что произошло в Индии и что происходит здесь. Об этом попросил его отец.

«Черт, это была единственная вещь, которую он попросил меня сделать», – пронеслось в голове у Дилана.

Глава ТРЕТЬЯ

– Дилан… лорд Кристи, – поправился пожилой мужчина, выходя из-за стола, чтобы поздороваться с Диланом. – Как я рад снова увидеть тебя.

Дилан сердечно пожал руку, протянутую ему поверенным.

– Франклин, ты же мой старый друг. К чему эта церемониальность?

Франклин Браунинг улыбнулся.

– Полагаю, ты прав, Дилан. Как жаль твоего отца. Честно говоря, я знал не так уж много людей, подобных ему.

Странное чувство возникло у Дилана, ему вдруг захотелось, чтобы и он мог сказать такие же добрые слова. Не то чтобы он не считал отца хорошим человеком, просто он никогда не знал его по-настоящему. А теперь уже было слишком поздно.

– Письмо Эвелин по-настоящему потрясло меня.

Дилан сел в предложенное Франклином кресло и устроился в нем поудобнее. Его действительно потрясло известие о смерти отца. Он никогда не задумывался о такой возможности, словно бы его отец должен был жить вечно. Может быть, он очень хорошо постарался, выбросив эту часть своей жизни из головы, и никогда не оставлял места для подобных мыслей.

– Ее письмо пришло с той же почтой, что и письмо от отца. Сначала я прочел его письмо. Было особенно странно, потом читать письмо от мачехи, в котором говорилось, что с отцом случился сердечный приступ через несколько минут после написания письма.

– Да, – кивнул Франклин. –

Смерть твоего отца была так неожиданна. Натаниэль был всегда чертовски здоров. Как Эвелин?

– По-моему, прекрасно.

– По крайней мере, с ней ее семья. В кругу близких горе переносится легче.

Доселе неизведанное чувство – чувство вины – охватило вдруг Дилана. Больно защемило сердце.

– Мне жаль, что я так долго добирался до дома. Ты отлично позаботился о делах, Франклин.

Поверенный уселся в кожаное кресло, стоящее возле стола, заваленного кипами бумаг.

– Твой отец позволил Чарльзу управлять имением после его женитьбы на Франсин. Я же действовал просто как советник.

– Тогда Чарльз прекрасно потрудился. Я собираюсь позволить ему и дальше продолжать в том же духе.

Франклин не смог сдержать удивления:

– Не вижу этому никаких препятствий, хотя я надеялся, что теперь-то ты осядешь. Возможно, женишься и создашь семью.

– Ну-у… – протянул Дилан. Понимающая улыбка скривила его губы. – Я не думаю, что готов расстаться со своей свободой. Каждый день, проведенный здесь, во мне умирает какая-то моя маленькая часть. Боюсь, что если я останусь, то просто растаю как мороженое.

– Хорошая женщина дала бы тебе стимул к жизни, Дилан. Не море. Оно непостоянно и неверно.

– Да, но зато оно дикое и не прирученное. Нет такой женщины, которая заставила бы меня так чувствовать жизнь, как это делает море.

Но тут в голове Дилана мелькнул образ, противоречащий его собственным словом.

– Нет, Франклин, – быстро продолжил он, выбрасывая из головы чудесное видение, – у меня нет выбора. Мое сердце принадлежит морю. Иного не дано.

– Боюсь, что это так, – улыбнулся Франклин, кивая своей круглой лысеющей головой.

– Я очень хочу сделать некоторые распоряжения относительно моих сестер и Роберта-младшего.

– Какие именно, Дилан?

– Во-первых, я хочу установить трастовый фонд для каждой из девочек. Конечно, Эвелин, Франсин, Роберт-младший и Чарльз будут достаточно обеспеченно жить в Криствуде. Я хочу, чтобы, когда Роберт-младший достигнет совершеннолетия, поместье стало его собственностью.

– Но, Дилан, мой мальчик, Криствуд теперь твой, – возразил юрист, потирая подбородок. Дилан рассмеялся.

– Мне не нужно ни поместья, ни денег.

Франклин хмыкнул. Его выпирающий живот угрожающе натянул тесный атласный жилет.

– Ты твердо уверен в том, что хочешь сделать это?

– Твердо.

– Тогда, – провозгласил юрист с таким воодушевлением, как будто выступая в суде, – считай, что это сделано.

– Теперь, когда семейные дела утряслись… – Дилан замялся, не зная, как приступить к следующему делу.

– Что? – спросил его Франклин, когда он замолчал.

– Я упомянул о письме от отца, а, как тебе известно, мы не часто с ним переписывались. Франклин кивнул.