Разделенные сном
Шрифт:
– В школе, – киваю я. – Завалили непонятными вопросами и наказали за недостаточное прилежание. Мне страшно, – признаюсь ему.
– Здесь тебе ничего не угрожает, – Гри’ашн будто бы проглатывает слово «пока», но я отлично понимаю его.
Раздеванию я не противлюсь. На мне и так очень мало одежды, а голой меня вся школа уже видела не раз, так что пусть смотрит, если ему это не противно. Но для Гри’ашна я не противна, в его глазах странное выражение, мне совершенно непонятное, но это не ненависть и не брезгливость.
Он сам раздевается, наверное, чтобы не испачкать одежду, и я застываю. Всё его тело в шрамах, буквально нет ни одного живого места. Тонкие длинные,
– Это люди… ну, безухие тебя так? – мне действительно интересно, как он вообще выжил.
– Я с рождения живу в замке, – его ответ полностью разрушает мой мир.
Только что я радовалась тому, что меня забрали к себе боги, чтобы научить магии и дать возможность отомстить, и вот перед моими глазами остроухое существо, которое явно мучили намного, намного больше, чем меня. И раз он с рождения живёт в замке, значит, его мучили здесь. А это означает, что и меня будут.
Страх накрывает меня волной, в глазах темнеет, я будто бы засыпаю, чтобы сразу же проснуться от холодной воды, которой он меня поливает. Гри’ашн будто знает, что я чувствую, поэтому бережно придерживает меня. Я чувствую его очень мягкие прикосновения. Но со мной так никто и никогда не обращался!
– А что ты со мной делал, когда прикасался к волосам? – спрашиваю его, стараясь не обращать внимания на жгучий холод ледяной воды.
– Я тебя гладил, – объясняет мне Гри’ашн. – Тебе не понравилось?
– Очень понравилось, – признаюсь я. – Просто у меня это впервые.
– Звери какие… – непонятно говорит мальчик, продолжая смывать с меня кровь. Она уже не течёт, просто коркой схватилась на теле.
Мне совсем не стыдно оттого, что он видит меня всю. Стыда у меня никогда не было, потому что я часто была… без одежды. Дома – чтобы не пачкала, в школе – когда наказывали, поэтому мне и не стыдно. Я разглядываю его, понимая, что мне предстоит то же самое. Видимо, для богов я тоже… Или, может быть, мы чем-то отличаемся от… как он сказал, Высших? И теперь меня будут мучить только, чтобы насладиться моими криками, а потом сделают Избранной, но не для одного, а для всех сразу. От этой мысли хочется выть, но я помню – нельзя издавать громкие звуки. Не знаю, как здесь, но вряд ли иначе.
Вспоминая, как я мечтала попасть к богам, называю себя нехорошими словами, за которые я буду лежать без памяти. Получается, что здесь не лучше, чем среди людей, а как бы не хуже. Мои руки и ноги начинают дрожать, на что Гри’ашн прижимает меня к себе, как будто желая успокоить, защитить… Я видела, так делали родители с другими детьми, но откуда он-то такое знает? Боги же не снисходят до наших школ!
А может быть, я неправильно поняла? Ну, например, Гри’ашн – мой слуга, а я вся такая великая, скоро придут меня забрать, чтобы учить магии? Не верится. Просто не могу в такое поверить. Да и Гри’ашн со мной обращается как-то очень мягко, без злости, а если бы я была госпожой, то совсем иначе было бы, наверное. Страшно. Мне просто очень страшно. Я совсем не верю в доброту… А вдруг Гри’ашн, когда я усну, начнёт бить или что-то ещё более страшное делать?
От страха холодеет внутри и… кажется, я опять уснула. Открываю глаза, и оказывается, что я лежу у него на руках. Так хочется ему поверить, ну, что он не сделает мне ничего страшного…
– Не надо бояться, – Гри’ашн опять делает это. Ну, «гладит».
От его прикосновений куда-то уходит страх, как будто ладонь этого мальчика прогоняет мой ужас, даря слабую надежду
Я расслабляюсь в его руках. Он меня немного покачивает, отчего глаза закрываются сами собой, как будто я засыпаю. А ещё он что-то напевает, и от этого становится как-то очень спокойно. Мне никогда так ещё не было! Никогда-никогда! Может быть, это магия специальная, чтобы я расслабилась, а потом… Не хочу в это верить! Не хочу! Ой… я плачу…
Я зажмуриваюсь и сжимаюсь вся, желая стать маленькой-маленькой, такой, чтобы меня не могли увидеть, но Гри’ашн не бьёт. Он прижимает меня, закрывая собой, я чувствую прикосновение его тела. А вдруг у богов боль – это обычное воспитание? Ну, всех так замучивают, а кто выживает, становится богом? Может ли так быть?
Глава четвёртая
Гри’ашн
Сегодняшний сон – необыкновенный. Дядя Саша встречает меня не в маленькой комнатке, а в большой и светлой. Это называется «кабинет». Некоторое время я рассматриваю помещение. Через окна виден большой город с высокими башнями, между которыми что-то летает. Потом спрошу, что это. Сам кабинет со светло-зелёными стенами, большим столом и множеством стульев. На столе стоит зелёный гриб, но большой, он дает свет и называется «лампа». Дядя Саша недавно получил «большую звёздочку», так он сказал, но что это такое, я не понимаю.
Рассказав ему о Калире, я жду вердикта того, кого давно про себя называю А’фтом, а дядя Саша о чём-то напряжённо думает.
– Значит, говоришь, запуганная? – переспрашивает он, на что я киваю.
– Очень, дядя Саша, – подтверждаю я. – Говорить боится, дважды в обморок упала, плачет очень тихо… Тело у неё, как у меня.
– Значит, бьют… Но просто так такой жестокости не бывает, – задумчиво произносит дядя Саша. – Значит, есть цель. Какая может быть цель?
– Сломать, чтобы делала то, что сказали, и не думала? – отвечаю я вопросом.
– Да, похоже, – кивает он. – То же самое делали и с тобой, помнишь?
– Помню… – вздыхаю я. Как такое забудешь?
Дядя Саша подходит к книжному шкафу и достаёт оттуда какую-то книгу. Книги у него все очень дорогие, аккуратные, написанные одинаковыми буквами. Даже представить сложно, сколько труда вложено в каждую. Он протягивает её мне, благо читать я уже тоже умею.
– Посмотри, – говорит он мне, на что я киваю.
Открыв книгу, начинаю читать, зная, что в таких случаях время длится долго, и спешить никуда не надо, но буквально на второй странице натыкаюсь на описание техники запугивания и подчинения на её основе. Написано так, как будто это «инструкция».
Вспоминаю, как дядя Саша учил меня читать. Вот он тогда намучился, я же всего боялся, чуть что – сжимался в комок. Теперь-то я уже другой, изменил меня дядя Саша за столько-то оборотов… Да.
– В точности, – говорю ему, отдавая книгу.
– Попробуй её отогреть и поддержать, – произносит он. – Вас когда в Академию вашу?
– Через два тур… месяца, – перевожу я на понятные ему единицы.
– Готовься и отогревай её, – советует он мне на прощание.
На этом сон прерывается, я открываю глаза и слышу сдавленный писк на кровати. Сам-то я на полу улёгся, чтобы Калире не мешать, но сейчас резко поднимаюсь, чтобы обнять и успокоить испугавшуюся во сне девочку. Оно и понятно – кошмары у неё, дядя Саша говорил, что такое возможно, поэтому я и не удивляюсь, а просто осторожно бужу девочку. Нам уже всё равно надо вставать.