Разгадай мою смерть
Шрифт:
— В полиции меня не очень-то слушали, пока я не рассказал о телефонном хулиганстве. Вот уж тогда они засуетились и начали разыскивать Тесс.
Старик отвернулся. Я, в свою очередь, тоже попыталась проявить уважительность и сделала паузу, чтобы не прерывать его размышлений.
— Она что-нибудь говорила вам об этом?
— Просто сказала, что кто-то замучил ее гадкими звонками и ей пришлось отключить телефон. Предупредила меня на тот случай, если я захочу ей позвонить. Раньше у нее был мобильник, но она, кажется, его потеряла.
— «Гадкие»?
— Да. По крайней мере полагаю, что так. Самое противное в старости то, что уже нельзя положиться на свою память. Тесс плакала. Хоть и старалась сдержать слезы, а не смогла. — Голос Эмиаса дрогнул, на короткий миг он умолк, чтобы взять себя в руки. — Я посоветовал ей обратиться в полицию.
— Лечащий психиатр Тесс заявил полицейским, что звонки существовали только в ее воображении.
— Он и ей об этом сказал?
— Бедняжка Тесси…
Так тебя называл только отец, еще до своего ухода из семьи.
— Ужасно, когда тебе не верят, — вздохнул Эмиас.
— Да.
Он посмотрел на меня:
— Я слышал телефонный звонок и сказал об этом в полиции, но не мог поклясться, что звонил именно тот человек. Правда, сразу же после этого Тесс попросила, чтобы ключ от ее квартиры оставался у меня. Мы говорили с ней за два дня до того, как она погибла.
В оранжевом свете уличного фонаря я видела, что лицо старика исказилось болью.
— Надо было заставить ее пойти в полицию.
— Вы не виноваты.
— Благодарю, вы очень добры. Как и ваша сестра.
Я подумала, не рассказать ли в полиции про ключ, но решила, что это ничего не даст. Ответят, что это очередное проявление твоей паранойи.
— Психиатр считает ее ненормальной. Как по-вашему, Тесс могла действительно сойти с ума… после смерти малыша? — спросила я.
— Нет. Она была потрясена и очень напугана, но не безумна.
— Полицейские тоже уверены, что Тесс потеряла рассудок.
— А кто-нибудь из них встречался с ней?
Эмиас продолжал рассадку луковиц в горшки. Его старческие, изуродованные артритом руки с тонкой, как папиросная бумага, кожей, должно быть, ныли от холода. Наверное, так он справлялся с горем: сажал в землю неживые на вид луковицы, которые весной чудесным образом превратятся в цветы. Помню, когда умер Лео, ты и мама целыми днями возились в саду. Я только сейчас поняла связь.
— Этот сорт нарциссов называется «Король Альфред», — сообщил Эмиас. — Любимые цветы Тесс, ярко-желтые. Их полагается высаживать осенью, но поскольку они всходят примерно через шесть недель, нужно сдвигать график, чтобы цветение пришлось на весну.
Даже я знала, что нельзя сажать луковицы в мерзлую землю. При мысли о том, что нарциссам Эмиаса не суждено взойти, я почему-то разозлилась.
Если тебе интересно, признаюсь: поначалу я подозревала старика. Когда же увидела, как он сажает для тебя цветы, подозрения бесследно рассеялись, и мне стало стыдно.
Эмиас улыбнулся:
— Тесс рассказывала, что ученые встроили ген нарцисса
Ты и мне об этом говорила.
— Знаешь, почему нарциссы желтые? Благодаря витамину А. Потрясающе, правда, Би?
— Да, любопытно.
Я пыталась сосредоточиться на эскизах нового корпоративного логотипа, подготовленных моей проектной группой для нефтяной компании. Мне совсем не понравился оттенок № 683, выбранный моими подчиненными, который уже присутствовал в логотипе конкурирующей фирмы. Ты не подозревала, что я размышляю совсем не о нарциссах.
— Тысячи детишек теряли зрение из-за отсутствия в пище витамина А, зато теперь новый сорт риса поможет им лучше видеть.
На секунду я перестала думать о логотипе.
— Представляешь, дети смогут видеть благодаря желтому цвету нарциссов!
Больше всего тебя восхитило, как волшебно все сошлось: цвет спасает зрение. Я улыбнулась Эмиасу, и, наверное, в этот момент мы оба вспомнили одни и те же черты твоего характера: любовь к жизни во всех ее многообразных проявлениях, умение радоваться маленьким ежедневным чудесам.
Ко мне возвращается способность видеть, пелена тьмы тает. Хорошо, что ядовитый свет люминесцентных ламп нельзя выключить, что через огромное окно в кабинет льется весеннее солнце. Мистер Райт встревоженно смотрит на меня.
— Вы очень бледны.
— Нет-нет, все нормально.
— На сегодня придется закончить. У меня назначена встреча.
Может, и так, хотя скорее всего мистер Райт просто беспокоится обо мне. Он знает, что я плохо себя чувствую, — видимо, поэтому заранее предупредил секретаршу, чтобы та своевременно подавала мне минеральную воду, и по этой же причине сегодня заканчивает нашу беседу раньше времени. Мистер Райт — тактичный человек, он понимает, что я не хотела бы говорить о своих проблемах со здоровьем, по крайней мере пока позволяют обстоятельства.
Ты уже догадалась, что я больна, так? И тебя удивляет, почему я не рассказываю об этом. Вчера тебе наверняка показались странными мои слова насчет того, что я могу отключиться от бокала вина, выпитого за ленчем. Я не пыталась обмануть тебя, просто не хотела признаваться самой себе в телесной слабости. Мне нужно продержаться до тех пор, пока я не закончу с дачей показаний. Я обязана справиться.
Ты хочешь знать, отчего я заболела. Я непременно скажу тебе всю правду, после того как мы дойдем до того момента, когда твоя история переплелась с моей. А до тех пор я постараюсь не думать о причине своего нездоровья, потому что мои трусишки-мысли уже бегут прочь, сверкая пятками.