Разгадай мою смерть
Шрифт:
Видно, что Кася сильно утомлена и под прицелом камер чувствует себя не в своей тарелке. Меня охватывает яростное желание взять ее под защиту, я отгоняю репортеров с дороги.
— Долго ждешь?
— Много час.
У Каси это может означать десять минут.
— А где твой ключ?
Кася смущенно пожимает плечами:
— Извини.
Она постоянно теряет то одно, то другое и в этом похожа на тебя. Порой ее ветреность кажется мне трогательной, но сегодня вызывает легкую досаду (по старой привычке; к тому же я жутко устала: сперва долгая беседа с мистером Райтом, затем смена в баре, а теперь еще мне в лицо тычут объективами в надежде на пикантные
— Идем, тебе нужно поесть.
До родов всего неделя, Касе нельзя делать большие перерывы между приемами пищи. У нее случаются обмороки, и, конечно, ребеночку не на пользу.
Обняв Касю, я пропускаю ее вперед, в квартиру. Фотокамеры одновременно щелкают вспышками. Завтра под снимками, на которых я заботливо обнимаю Касю, опять появятся статьи, подобные сегодняшним, о том, как я ее «спасла». Журналисты не стесняются слов вроде «избавительница», «обязана жизнью» и так далее; слов из комиксов, грозящих превратить меня в ненормальную, которая носит трусы поверх колготок, меняет парики и костюмы в телефонной будке и вообще смахивает на ведьму. Репортеры напишут, что я не успела спасти тебя (слишком долго переодевалась в телефонной будке), но зато благодаря мне Кася и ее ребенок «обретут вторую жизнь».
Как и все люди, читатели хотят, чтобы у истории был счастливый конец, просто это не моя история. Моя закончилась в тот момент, когда я увидела прядь волос, застрявших в застежке-молнии.
Глава 8
Четверг
Я иду через парк Сент-Джеймс в уголовный суд. Небо сегодня опять радует синевой, в цветовой модели это оттенок № 635 — цвет надежды. Я должна изложить мистеру Райту следующую порцию событий, а именно рассказать о встрече с твоим психиатром. Правда, моему полусонному сознанию пока не хватает четкости, поэтому я попробую провести мысленную репетицию и для начала расскажу обо всем тебе.
График бесплатного приема доктора Николса был расписан на четыре месяца, поэтому, чтобы не ждать, я записалась на платную консультацию. Кабинет, где он принимал пациентов с частной страховкой, даже отдаленно не походил на медицинский, гораздо больше напоминая престижный парикмахерский салон: лилии в вазах, автомат с минеральной водой, глянцевые журналы. Молоденькая ассистентка с положенным по статусу надменным выражением лица отправляла свои полномочия «стража ворот». Сидя в очереди, я листала журнал (унаследовала от мамы панический страх показаться бездельницей). На обложке значился следующий месяц, и я вспомнила, как ты смеялась над модными изданиями, путешествующими во времени. Ты говорила, что дата на обложке журнала должна сигналить читателям о нелепости его содержимого. Моя нервная внутренняя болтовня объяснялась тем, что от предстоящей встречи зависело очень много. Это ведь доктор Николс выдал заключение о послеродовом психозе, из-за него полиция поверила в твое самоубийство. Это из-за доктора Николса никто не собирался искать твоего убийцу.
Ассистентка подняла глаза:
— На какое время вам назначено?
— На два тридцать.
— Вам очень повезло, что доктор Николс нашел возможность встретиться с вами.
— Уверена, стоимость услуг доктора соответствует степени его любезности.
Я словно бы разминалась перед разговором с доктором, готовясь к противостоянию.
— Вы заполнили бланк? — недовольно осведомилась ассистентка.
Я отдала ей лист бумаги, где была заполнена только одна графа — номер моей кредитной карты.
— Вы забыли указать историю болезни.
Я подумала о людях, которые приходили сюда, — страдающих депрессией, различными страхами или совсем утративших связь с реальностью и погрузившихся в пучину безумия. Неужели эти хрупкие, уязвимые люди не заслужили вежливого отношения со стороны той, кто первой встречает их в этих стенах?
— Я не нуждаюсь в медицинской консультации.
Ассистентка не хотела показывать своего любопытства, а может, приняла меня за очередную спятившую, ради которой не стоит напрягаться.
— Я пришла сюда в связи с убийством моей сестры. Перед смертью она наблюдалась у доктора Николса.
На короткий миг я завладела вниманием ассистентки. Она окинула взглядом мои грязные волосы (мытье головы — первое, о чем забываешь в горе), отсутствие макияжа и мешки под глазами. Она увидела маркеры беды, но приняла их за признаки умопомешательства. Не это ли произошло и с тобой? Может быть, проявления твоего страха тоже спутали с душевным расстройством?
Не говоря ни слова, ассистентка забрала у меня бланк.
Ожидая своей очереди, я вспоминала, как однажды написала тебе, что хотела бы попасть на прием к психотерапевту.
Кому: Беатрис Хемминг, на Айфон
Мозгоправ? Ради всего святого, Би, зачем? Если тебе нужно поговорить, почему не обратиться ко мне или кому-то из друзей?
Т.
От: Беатрис Хемминг, с Айфона
Кому: [email protected]
Просто подумала, что было бы неплохо и даже полезно пообщаться со специалистом. Это совсем не то, что разговаривать с другом.
Би.
P.S. Их уже не называют мозгоправами.
Кому: Беатрис Хемминг, на Айфон
Зато разговор со мной обойдется бесплатно. Кроме того, твои проблемы мне не безразличны, и я не стану ограничивать беседу часовым интервалом.
Т.
P.S. Мозгоправ загрузит тебя по полной программе да еще втиснет в рамки стандартной классификации из учебника психиатрии.
От: Беатрис Хемминг, с Айфона
Кому: [email protected]
Эти люди — профессионалы. Психотерапевты (в отличие от психологов) — квалифицированные врачи, прошедшие специализацию. Ты не стала бы утверждать, что они «полощут мозги», если бы страдала слабоумием или шизофренией, согласна?
Би.
Кому: Беатрис Хемминг, на Айфон
В точку! Но ты не шизофреничка и не слабоумная.
Т.
P.S. На случай если тебе плохо слышно с твоего высокого пьедестала, я могу крикнуть громче.
От: Беатрис Хемминг, с Айфона
Кому: [email protected]
Я имела в виду не только людей с тяжелыми расстройствами психики. Ходячим больным иногда тоже требуется помощь квалифицированного врача.
Би.
Кому: Беатрис Хемминг, на Айфон
Би, родная, прости. Расскажешь, в чем дело?
Т.