Разгадай мою смерть
Шрифт:
Мой монолог прерывается грохотом музыки. Я подхожу к нашей квартире и через незанавешенное окно вижу Касю, танцующую под «Золотые хиты 70-х». Заметив меня, она бросается к двери. Берет за руку и, даже не позволив снять пальто, тянет танцевать. Кася всегда так делает. «Танцы полезно для фигура». Сегодня, однако, у меня совсем нет сил; извинившись, я сажусь на диван и наблюдаю за ней. Кася продолжает танцевать, ее лицо сияет, лоб покрыт капельками пота. Она радуется, что ребенку нравятся ритмичные движения, и как будто пребывает в блаженном неведении о трудностях, словно не подозревает о трудностях, что вскоре поджидают ее, безработную эмигрантку из Польши, да еще мать-одиночку.
Наверху Эмиас притопывает ногой
Кася смотрит телевизор, а я тем временем наливаю в плошку молоко для Запеканки, а потом иду с лейкой на твой задний дворик, оставив дверь приоткрытой, чтобы сюда падал свет. Сгущаются сумерки, холодает; весеннее солнце пока что не прогревает воздух надолго. За оградой я вижу три мусорных бака — вот для чего задний двор твоим соседям. Поливая мертвые растения и голую землю, я, как обычно, задаюсь вопросом: зачем? Твои соседи, выставившие мусорные контейнеры, наверное, думают, что я чокнутая. Да я и сама так думаю. Внезапно, как по мановению руки волшебника, я замечаю среди сухих стеблей крохотные зеленые ростки. Меня охватывает радостное изумление. Я открываю кухонную дверь настежь, чтобы получше осветить тесный дворик. Все до единого погибшие растения выпустили зеленые побеги. Чуть дальше из серой земли кверху тянется пучок темно-красных листьев; это куст пиона, который летом вновь расцветет во всей своей пышной красе.
Наконец-то я начинаю понимать вашу с мамой страсть к огородничанью. Возрождение, рост, развитие — ежегодно повторяющееся чудо. Неудивительно, что политические организации и религиозные течения присваивают себе зеленую символику, олицетворяющую весну и жизнь. Нынешним вечером я тоже использую эти образы в дерзкой надежде на то, что смерть не конечна, что где-то далеко, как в любимых книжках Лео про Нарнию, существует рай, где Белая колдунья мертва, а статуи можно оживить. Сегодня это не кажется столь уж невероятным.
Глава 9
Пятница
Я медленно иду к зданию уголовного суда, хотя знаю, что опаздываю. В твоей истории есть три момента, которые мне особенно трудно пересказывать. С первым — описанием того, как тебя нашли, — я справилась, сегодня предстоит второй. Звучит банально — всего-навсего счет, бумажка, но какие последствия она за собой повлекла! Я тяну время и слышу мамин голос: она подгоняет меня, говорит, что уже без десяти девять. «Поторопись же, Беатрис!» Ты обгоняешь нас на велосипеде, сумка с книгами перекинута через руль, глаза блестят, а пешеходы улыбаются, глядя, как ты проносишься мимо в буквальном смысле с ветерком. «Беатрис, у нас впереди не вагон времени!» Но ты-то знала, что вагон, и наслаждалась каждой его секундой.
Мистер Райт ни словом не упоминает о том, что я задержалась, и передает мне пластиковый стаканчик с кофе, который скорее всего купил в автомате возле лифта. Я признательна ему за заботу. Мне совсем не хочется, чтобы он думал обо мне плохо, и мое нежелание описывать следующую порцию событий отчасти связано как раз с этим.
Мы с Тоддом сидели за пластиковым столом на кухне и разбирали твою корреспонденцию. Это занятие меня как-то странно успокаивало. Я с юности составляла различные списки, так что стопка твоих бумаг представляла для меня несложную задачу. Сперва мы отсортировали красные квитанции с требованием срочной оплаты, затем перешли к прочим счетам. Как и я, Тодд мастерски разбирается в формальностях,
Тодд отправился к Эмиасу поговорить об арендном договоре, хотя я усомнилась, что такой документ вообще когда-нибудь существовал. На мои слова Тодд возразил — и вполне логично, — что мы никогда не узнаем этого, если не спросим домовладельца.
Когда дверь за ним закрылась, я взяла в руки следующую бумагу из стопки. С того дня, как ты умерла, мной еще ни разу не владела такая расслабленность. Я уже подумывала о том, чтобы сварить чашечку кофе и включить радиоприемник. Передо мной мелькнул призрак нормальной жизни, и в этот краткий миг я почти представила себе реальность, в которой нет утрат.
— Я вытащила кредитку, чтобы заплатить за телефон. После того как Тесс потеряла мобильник, я ежемесячно оплачивала ее счета за стационарную связь в качестве подарка ко дню рождения. Она говорила, что я чересчур щедра, однако я делала это не только ради нее, но и для собственного спокойствия.
Я должна была знать, что у тебя в любой момент есть возможность позвонить мне и говорить столько, сколько необходимо, не беспокоясь о деньгах. Я так и сказала, но умолчала о другом: помимо этого, мне нужна была уверенность, что твой номер не окажется отключенным за неуплату, когда я сама соберусь тебе позвонить.
— Этот счет оказался больше, чем в предыдущие месяцы, и я решила просмотреть детализацию. — Я говорю медленнее, с откровенной неохотой. — Тесс звонила мне на мобильный двадцать первого января, в час ночи, то есть в восемь утра по нью-йоркскому времени, когда я обычно нахожусь в метро, в пути на работу. Не знаю, каким образом установилось соединение, пусть и всего на несколько секунд. — Я должна произнести это с первой попытки, не останавливаясь, иначе не смогу начать заново. — В тот день у Тесс родился Ксавье. Видимо, она позвонила мне, когда начались схватки. — Я делаю секундную паузу, не осмеливаясь поднять глаза на мистера Райта, затем продолжаю: — Следующий звонок зафиксирован в девять утра по Гринвичу — соответственно в четыре часа дня.
— Через восемь часов. Как вы думаете, с чем связан такой большой перерыв?
— У Тесс не было мобильного. Уехав из дома в больницу, она уже не могла мне позвонить. Кроме того, я бы все равно не успела прилететь из Нью-Йорка и побыть рядом с ней во время родов. — Я почти перешла на шепот, и мистер Райт подается вперед, чтобы расслышать меня. — Во второй раз Тесс позвонила уже после того, как вернулась домой из больницы. Хотела рассказать о Ксавье. Звонок длился двенадцать минут двадцать секунд.
— Что именно сказала ваша сестра?
Внезапно у меня пересыхает во рту. Вся слюна куда-то делась. Я пригубливаю остывший кофе, но язык все равно не слушается.
— Я с ней не разговаривала.
— Скорее всего ты отлучилась из кабинета, дорогая. Или застряла на совещании, — заключил Тодд. Он вернулся от Эмиаса, так и не поверив, что ты расплачивалась за жилье картинами, и застал меня в слезах.
— Нет, я была на месте!
Я вернулась в свой кабинет с затянувшегося совещания в дизайнерском отделе. Вроде бы Триш сказала, что ты на линии и что босс просил меня зайти. Я попросила ее передать тебе, что перезвоню позже. Кажется, я налепила стикер с напоминанием на компьютер, а затем ушла к начальнику. Наверное, поэтому и забыла тебе позвонить — когда что-то записываешь на бумажку, уже не держишь это в голове. Но я не оправдываюсь. Мне нет прощения.