Разгадай мою смерть
Шрифт:
Когда мы с мамой прощались на вокзале, я предложила в следующее воскресенье съездить на экскурсию в Питерсхэм-Медоуз, в питомник цветов. Ты очень любила это место, хотя растения там дорогие — тебе не по карману. Мы договорились, что выберем новый цветок для твоего садика.
Я вернулась в Лондон на электричке. Ты ни разу не говорила мне, что в день рождения Лео навещаешь маму. Наверное, оберегала меня от угрызений совести. Как часто ты бывала у нее, пока не стал заметен живот? Распечатка телефонных звонков
Я сбежала, так? Выбрала работу в Нью-Йорке не ради продвижения карьеры, а просто воспользовалась шансом удрать от мамы, избежать дочерней ответственности. Вот почему я предпочла жизнь на другом континенте, не обремененную заботами. Так же как отец. Но ты — ты осталась. Может, мне и приходилось напоминать тебе о днях рождения, но ты не сбежала.
Странно, почему доктор Вонг не указала на мои недостатки. Хороший психотерапевт всегда достанет из-за кушетки «портрет Дориана Грея», чтобы пациент увидел себя таким, какой он есть на самом деле. Впрочем, не стоит предъявлять ей претензии; я не сумела задать правильных вопросов, ни себе, ни о себе.
Телефонный звонок вырвал меня из раздумий. Звонила Кристина. Сперва немного поболтала «ни о чем» — подозреваю, просто оттягивала разговор на неприятную тему, — а затем перешла к сути:
— В общем, так, Хеммз: смерти Ксавье и второго ребенка никак не связаны между собой.
— Связь должна быть. Тесс и Хэтти вместе участвовали в эксперименте, в одной и той же больнице.
— Да, но с медицинской точки зрения связи нет. Не существует такой причины, которая у одного младенца вызывает острую сердечную недостаточность, а у другого — серьезную нефрологическую проблему, по всей видимости, полный отказ почек, и убивает обоих.
— Погоди, — всполошилась я, — но ведь один ген может отвечать за совершенно разные вещи, верно? Возможно, что…
Кристина не дала мне договорить, или просто в электричке телефон плохо принимал сигнал.
— На всякий случай я проконсультировалась с нашим профессором. Я не стала объяснять ему, в чем дело, просто описала гипотетическую ситуацию. По его словам, вероятность того, что два столь различных и грозных заболевания могут быть спровоцированы одним и тем же фактором, исключена.
Кристина нарочно упрощала научную терминологию, чтобы я лучше поняла, хотя и в более сложном варианте вердикт прозвучал бы точно так же. Экспериментальное лечение в больнице Святой Анны не имеет отношения к гибели обоих детей.
— Разве не странно, что в родильном отделении умирают сразу двое новорожденных? — спросила я.
— В каждом роддоме есть определенный процент смертности. В больнице Святой Анны ежегодно появляются на свет пять тысяч малышей. К сожалению, два смертных случая вряд ли следует считать серьезным отклонением от среднего коэффициента.
Я не отставала от Кристины, приводила
Мой рассказ о телефонном разговоре с Кристиной подходит к концу.
— Я решила, что в больнице Святой Анны утаили истинную причину гибели обоих детей. И в том и в другом случае протокол вскрытия отсутствовал.
— Вам никогда не приходило в голову, что вы можете заблуждаться?
— Нет.
Мистер Райт смотрит на меня почти с восхищением, но я говорю правду — это действительно так.
— У меня не было сил задумываться о собственной правоте. Я просто не смогла бы вернуться назад, к исходной точке, и начать все сначала.
— И что же вы сделали дальше? — спрашивает мистер Райт, а я ощущаю невыносимую усталость и подавленность, такую же, как тогда.
— Опять пошла к Хэтти. Я не знала, выйдет ли из этого какой-то толк, но обязана была попытаться.
Я понимала, что хватаюсь за соломинку, и тем не менее продолжала хвататься. Если бы я сумела выяснить, кто отец ребенка Хэтти, это могло бы помочь в расследовании, хотя особых надежд я не питала.
Дверь открыла миловидная женщина лет тридцати пяти — очевидно, Джорджина. В одной руке она держала детскую книжку, в другой — губную помаду.
— Вы, наверное, Беатрис. Проходите, пожалуйста. Я обещала Хэтти уйти не позже восьми, но чуть-чуть задержалась.
Позади нее в коридоре появилась Хэтти.
— Почитай детям сказку про корову, а я пока предложу Беатрис чего-нибудь выпить, хорошо?
Хэтти ушла наверх. Я догадалась, что Джорджина не случайно нашла повод отослать ее, хотя держалась с искренней дружелюбностью.
— «Перси и корова» — самая короткая история, шесть минут от начала до конца с учетом всех «чух-чух» и «му-му», так что Хэтти скоро вернется. — Джорджина откупорила бутылку вина и подала мне бокал. — Не надо ее огорчать. Ей столько пришлось вынести. После того как это случилось, она почти ничего не ест. Пожалуйста… будьте к ней добрее.
Я кивнула. Такое проявление заботы вызвало у меня симпатию. С улицы донесся гудок автомобиля. Перед уходом Джорджина крикнула:
— Хэттс, я открыла бутылку «Пино гри», угощайся!
Хэтти сверху поблагодарила. Обе женщины напоминали скорее соседок по квартире, нежели хозяйку и няню с проживанием.
Уложив детей, Хэтти спустилась вниз, и мы перешли в гостиную. Она уселась на диван, поджав ноги, с бокалом вина в руке, и у меня опять создалось впечатление, что она чувствует себя здесь полноправным членом семьи, а не помощницей.