Разгадай мою смерть
Шрифт:
Сразу три отрицания в одном предложении. Красноречием инспектор отнюдь не обладал, хотя сам был убежден в обратном.
— Незамужняя молодая женщина, студентка художественного колледжа, — продолжал инспектор, с особым удовольствием выделяя определенные слова, — носит внебрачного ребенка, у которого диагностирован муковисцидоз. Плод получает успешное лечение in utero [12] , — судя по всему, инспектор Хейнз страшно
12
Внутриутробно (лат.).
Я попыталась что-то сказать, но инспектор Хейнз сделал паузу ровно настолько, чтобы набрать воздуха.
— Испытывая галлюцинации, связанные с приемом запрещенного наркотического вещества, она вооружается кухонным ножом и идет в парк.
Сержант Финборо бросил взгляд на своего начальника.
— Вполне вероятно, что она приобрела нож специально, — рявкнул инспектор. — Выбрала дорогое и необычное орудие. Или просто острое. Я, знаете ли, не психиатр и не разбираюсь, что там в голове у потенциальных самоубийц.
Детектив Финборо изумленно отпрянул, на его лице отразилась явная неприязнь.
— Итак, она направляется в заброшенный общественный туалет, — гнул свое инспектор. — Опять же точно назвать причину затрудняюсь — то ли, чтобы укрыться от посторонних глаз, то ли, чтобы труп подольше не обнаружили. На подходе к парку или уже непосредственно в туалете принимает мощную дозу снотворного… — удивительно, как это он еще воздержался от фразы «тщательно спланированное самоубийство», — а затем при помощи кухонного ножа вскрывает вены на руках. Впоследствии выясняется, что отец ее незаконнорожденного ребенка — вовсе не преподаватель колледжа, как она считала, а другой мужчина, носитель гена муковисцидоза.
Я сделала еще одну попытку возразить, однако это было все равно что звонить в колокольчик на обочине шоссе М4. Знаю, это одно из твоих выражений, я вспомнила его, когда безуспешно пыталась вставить хоть словечко в напыщенную речь инспектора Хейнза. Видя его полное пренебрежение ко мне, я понимала, что плохо одета и волосы давно пора привести в порядок, что я веду себя дерзко и неуважительно по отношению к представителю закона… Понятно, почему он держался со мной столь высокомерно. Раньше я и сама так же относилась к людям вроде меня.
Сержант Финборо проводил меня к выходу.
— Он совершенно не слушал, — устало произнесла я в дверях.
Детектив чувствовал себя неловко.
— Это все из-за ваших обвинений в адрес Эмилио Коди и Саймона Гринли.
— Вы тоже считаете, что я поднимала ложную тревогу? Слишком часто кричала: «Волки, волки!» — так?
— И слишком громко, — улыбнулся сержант Финборо. — Вдобавок Эмилио Коди
— Но ведь нестыковки видны невооруженным глазом. Неужели ваш босс их не замечает?
— После того как он сделал вывод на основе реальных фактов, переубедить его очень сложно. Разве что в противовес найдутся более серьезные аргументы.
Порядочный человек и хороший работник, сержант Финборо не позволял себе открыто критиковать руководство.
— А как думаете вы?
Помолчав, он ответил:
— Экспертиза ножа показала, что он абсолютно новый и ни разу не использовался прежде.
— Моя сестра не могла купить такой дорогой нож.
— Согласен, учитывая, что у нее не было даже чайника или тостера.
Значит, когда детектив приходил поговорить по поводу протокола вскрытия, он обратил на это внимание. То есть заглянул не просто из сочувствия, как мне показалось. Все-таки в первую очередь он был профессионалом. Я набралась мужества и спросила:
— Вы верите в то, что Тесс убили?
На некоторое время между нами опять повисла пауза.
— Для меня это пока под вопросом.
— Вы намерены отыскать ответ на этот вопрос?
— Постараюсь. К сожалению, большего обещать не могу.
Мистер Райт — весь внимание: корпус чуть наклонен вперед, в глазах живой интерес; он непосредственный участник моего рассказа. Как редко в наше время встретишь человека, по-настоящему умеющего выслушать собеседника.
— Из полицейского участка я отправилась к Касе. Я должна была убедить ее и Митча пройти тест на носительство муковисцидоза. Если хотя бы у одного из них результат окажется отрицательным, стоит подключать к делу полицию.
Со времени моего последнего визита облезлая гостиная Каси еще больше отсырела. Слабенький электрообогреватель не справлялся с влагой, сочащейся сквозь стены. Из щелей дуло, тонкая ткань индийского пледа, служившего занавеской, трепыхалась на сквозняке. В прошлый раз я видела Касю три недели назад, теперь она уже была на девятом месяце.
— Беатрис, я не понимаю, — растерянно произнесла она.
И вновь мне резануло слух обращение по имени — на этот раз я малодушно предпочла бы сохранить дистанцию, так как пришла с плохими новостями. Выбрав самый сухой и формальный тон, я объяснила:
— Чтобы родился ребенок, больной муковисцидозом, ген должен присутствовать у обоих родителей.
— Да, мне говорят в клинике.
— У отца Ксавье ген заболевания не выявлен. Ксавье не болел муковисцидозом.
— Ксавье не болеть?
— Нет.
Из ванной вышел Митч. Наверное, подслушивал.
— Да она, на хрен, просто врала насчет своих приятелей по койке.
Его лицо, отмытое от штукатурной пыли, было очень красивым, хотя контраст между изящными контурами лица и мускулистым телом, сплошь покрытым татуировками, почему-то казался угрожающим.
— Моя сестра не страдала комплексами в плане секса, — ответила я. — Если бы она спала с кем-то еще, то откровенно сказала бы мне об этом. Ей незачем было врать. Я действительно считаю, что тебе нужно пройти тест, Митч.