Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун
Шрифт:
— Вы узнавали, что они хотят?
— Пытался, товарищ генерал. Но они не отвечают.
— Попробуйте еще раз. Узнайте, кто они такие и скажите, что это — частное владение и прочее.
Грек выполнил то, что ему велели. На этот раз девушка ответила. Из ее ответа, произнесенного на чужом языке, Аренский не разобрал ни слова, кроме одного, услышав которое он мгновенно насторожился.
— Товарищ генерал, она говорит, что ее послал товарищ Гордиенко, и что она хочет переговорить с живущим в доме господином.
Аренский потеребил пальцами свою
— Передайте, что нам ничего не известно ни о каком мистере Гордиенко, но мы приглашаем девушку и ее… спутника сойти на берег для короткой беседы.
Спустя две минуты, генерал, сунув руки в карманы брюк, уже стоял на причале и наблюдал за прибывающими. Девушка — гречанка или болгарка — была вульгарно симпатичной, с чересчур развитым бюстом. Мальчишка, которого он успел разглядеть краем глаза, нравился ему значительно больше — мускулистый, загорелый. Аренский ждал — он никогда не заговаривал первым.
Девушка смотрела ему в лицо.
— Вы говорите по-английски?
— Да.
— Меня зовут Ариадна Александру. Я работала в Афинах в группе мистера Гордиенко. У меня есть срочное сообщение для человека, который здесь отвечает за успех операции.
— Я занимаю этот дом, если вы это имеете в виду. С вашего позволения, я покину вас ненадолго.
Оставив гостей на солнцепеке, Аренский, семеня своими короткими ногами, удалился в комнату, где только что сидел, и достал желтую папку с надписью «Личный состав», в которой были подшиты фотокопии досье всех сотрудников. Александру. Вот ее досье. Волосы на фотографии длиннее, но остальное совпадает. Он захлопнул папку и вернулся к дверям.
— Проходите, пожалуйста. Не стесняйтесь. — Когда Ариадна и ее спутник подошли, Аренский продолжал. — Проходите внутрь. — Затем, жадно ощупав взглядом маленьких глаз смуглое тело мальчика, добавил. — И спросите вашего юного друга, не желает ли он выпить чего-нибудь прохладительного.
Пока девушка переводила вопрос, юноша не сводил глаз с Аренского. Его взгляд красноречивее любых слов говорил, что юноше известны помыслы генерала, и что они внушают ему отвращение. Сказав что-то девушке в ответ, он отвернулся и отошел прочь.
Аренский сделал глотательное движение и выпрямился. С трудом заставив себя улыбнуться девушке, он представился и сказал:
— Поговорим здесь, в прохладе.
Удовлетворенность, которую он чувствовал еще полчаса назад, полностью улетучилась. С какой бы стороны ни смотреть, во всей советской спецслужбе он был, по-видимому, самым неподходящим человеком, которого можно было представить в этой изменившейся ситуации. Тем не менее, Аренский дослушал Ариадну, не прерывая ее.
Когда она замолчала, Аренский еще некоторое время сидел в своем вращающемся кресле без слов и без движения, заложив руки за голову. Затем он повернулся в кресле к столу и снова
— Вы завербованы Главным разведывательным управлением.
— Совершенно верно.
— Как это случилось? Почему такая девушка, как вы, стала агентом Красной Армии? Не естественнее было бы, если бы вы с самого начала попали под опеку КГБ?
— Наверное, вы правы. Но вышло так… ну, человек, который убедил меня работать на Россию, был резидентом ГРУ в Афинах.
— Понятно. — Аренский по-прежнему смотрел в окно. — Этот человек был вашим любовником.
— Прошу вас, товарищ генерал, это важно?
— Он был вашим любовником? — вопрос прозвучал, как перемотанная назад магнитофонная запись.
— Да. Был.
— И именно он-то и… обратил вас, думаю, точнее тут не скажешь, в марксистский социализм?
— Да.
— А приходилось ли вам прежде заниматься контрразведывательной работой?
— Немного. В основном, на тех участках, где требовались девушки с моими данными.
— В качестве соблазнительной приманки, — усмехнулся Аренский. — Да уж, иногда мы ведем себя так, словно все еще живем в дореволюционную эпоху. А ваш отец… — он заглянул в досье, — … он ведь служит в авиакомпании «Паллас». Преуспевающий буржуа.
Не дождавшись ответа, он вновь покрутился в кресле и продолжал без интереса изучать досье. Наконец он глубоко вздохнул и тоном, который, по его мнению, не должен был обидеть Ариадну, произнес:
— Видите ли, мисс Александру, вы не тот человек, от которого естественно ожидать борьбы за дело мира в такой неразвитой стране, как Греция. Разве у вас есть опыт классовой борьбы? Где ваши корни в рабочем движении? Знаете, кто вы? Вы — романтическая барышня… привлеченная к коммунистической идеологии сентиментальной жалостью к угнетенным, а к работе разведчика — ложными представлениями романтики. А это значит…
Девушка вспылила.
— Я прибыла сюда, товарищ генерал, чтобы обсудить более важные проблемы, нежели причины моего вступления в коммунистическую партию. Вашей стране и делу, в которое мы оба верим, грозит страшная опасность. Я жду указаний.
Аренский наморщил нос и фыркнул.
— Таким романтикам, как вы, свойственно терять чувство соразмерности. Давайте взглянем трезво на изложенные вами факты. К примеру, эпизод гибели майора Гордиенко и двух его помощников. Установлены личности нападавших?
— Я забыла рассказать. Мистер Бонд опознал в застреленном им террористе одного из тех, кто участвовал в похищении его шефа в Англии.
— Вот как. Должен сознаться, версия с похищением мне нравится. В ней есть некий фантастический элемент. Однако фантастика тоже иногда сбывается. Жаль только, что у нас нет возможности это проверить. И этот эпизод морского сражения. Вы сами уже опознали Теодору. Видимо, он изменил рабочему делу. Вы сказали, он уголовник. Этот эпизод похож на правду. Было бы интересно допросить того человека, которого выловили в море.