Разгневанная земля
Шрифт:
Нет, Янош не понимал.
«Она думает, что мне так легко уехать отсюда! Оставить семью, родной дом. Разлучиться с тем, кто так дорог… Нет, кто не знал настоящей дружбы, тот, верно, и не знает, как горька разлука, особенно когда каждый день, каждый час чувствуешь потребность делиться с другом всем, что пережил, что передумал и перечувствовал..»
Заливистый, злобный лай Верного отвлёк Яноша от невесёлых мыслей. Каталина кивнула ему головой, как бы говоря: «Будь осторожен», — и проворно спустилась вниз. Приоткрыв ворота конюшни, она выглянула во двор.
Каталина предупредила Яноша об опасности и заторопилась к отцу. Приглаживая на ходу волосы и стряхивая с передника приставшие соломинки, она спустилась с лесенки и укрылась за густо разросшимся кустом акации. Отсюда ей было слышно, о чём говорил приезжий с кузнецом.
— Мне кажется, починка несложная. Не задержите меня, пожалуйста. Я очень тороплюсь.
Игнац осмотрел чемодан:
— Дело немудрёное, а всё-таки часок, пожалуй, с ним провозишься. Не угодно ли вашей милости пройти в сад, там вам будет удобнее… Каталина! Като!
Откинув голову, которую оттягивали назад чёрные густые косы, девушка не спеша вышла из засады. Поздоровавшись с приезжим, она протянула руку к поводьям.
— Осторожней! Лошадь злая, — предупредил Франц, удерживая повод.
— Я не боюсь, — ответила Каталина по-немецки. Задорно пожав плечами, она приняла поводья из рук Франца. — Я с любым скакуном справлюсь!
Привязав лошадь к столбу, врытому у самой кузницы, Каталина повела молодого Калиша в сад. Открыв калитку, она обернулась в сторону конюшни и вдруг, встревоженная, остановилась. В оконце сеновала показалась голова Яноша. Смущение девушки не укрылось от Франца. Он поднял глаза и тоже увидел юношу.
— Как я рад, — возбуждённо сказал молодой Калиш, — как я рад, что табунщик уцелел!..
— Какой табунщик? — овладев собой и глядя в упор на Франца, спросила Каталина. В голосе её звучала враждебность.
Франц понял, что совершил ошибку. Он смущённо забормотал:
— Значит, мне только показалось. Наверно, это мираж… да, да, самый настоящий мираж!.. Но какой прелестный у вас сад! Я ботаник, изучаю жизнь растений..
Франц чувствовал, что говорит невпопад, что всё это совсем неважно для девушки, но не мог овладеть собой.
— Простите мою нескромность, фрейлейн, но разрешите мне задать вам вопрос: откуда вы так прекрасно знаете немецкий язык? Слушая вас, не поверишь, что вы не немка…
— Я мадьярка! — гордо произнесла девушка. — И не думайте, что свой язык я знаю хуже вашего…
Опять Франц попал впросак!
— Боже сохрани, фрейлейн, я не хотел вас обидеть, — поспешил он добавить. — Я был бы счастлив, если бы так хорошо владел венгерским, как вы немецким!
— Так за чем же дело стало? — Подбоченившись, девушка смотрела на него в упор красивыми тёмными глазами, в глубине которых таился насмешливый огонёк. — Ваши родители небось, если бы хотели, могли устроить вас в мадьярской семье в обмен на венгерского мальчика…
И, видя, что Франц не понял её, девушка пояснила::
— У отца не
Это был предлог.
Возмущённая и встревоженная Каталина торопилась пробрать Яноша по заслугам и, главное, предупредить об опасности.
Она не знала, что скрывалось за словами молодого Калиша, вспомнившего о миражах. Была ли это уловка предателя или чуткость друга?
Вернувшись, Каталина повела Франца к разросшемуся сливовому дереву, принявшему причудливые формы. Плодов на нём уже не было, но Франца поразила в эту осеннюю пору свежая зелень его листьев. Удивительными казались и отходившие от ствола многочисленные извилистые ветви, стремившиеся к солнцу.
— Сразу видно, фрейлейн, что ваши руки помогли здесь природе! — воскликнул восхищённый Франц, не замечая, что высокопарность его выражений вызывает улыбку на губах у Каталины.
— Посмотрели бы вы на это дерево, когда оно усыпано сливами величиной с огурец и ничего, кроме плодов, не видно, — весело сказала она. — Зато и сливовица у меня получается! Такой наливки не найти во всей венгерской земле. Сейчас принесу вам кружку свеженькой.
Выглянувшее из-за тучи солнце вдруг осветило Каталину и яркую нитку бус на её шее.
Восхищённый Франц любовался девушкой, чувствуя, как смятение, охватившее его с первой минуты их встречи, овладевает им всё больше.
— Не надо, пожалуйста, не надо! Я не хочу, чтобы вы затруднялись из-за меня… К тому же я не пью водки.
— Не пьёте сливовицы? Впервые вижу барина, который не пьёт водки. Жаль, я хотела похвастать своим напитком. В таком случае, может быть, вы любите козье молоко? — спросила с еле заметной иронией Каталина, прислушиваясь к доносившемуся блеянию козы.
— С удовольствием! Больше всего на свете я люблю козье молоко!
Каталина скользнула взглядом по длинной фигуре Франца, его большим голубым, слишком, по её мнению, прозрачным глазам и усмехнулась. «Ну, на месте этого барина я нашла бы что-нибудь повкуснее молока!» — думала она, спускаясь в погребок.
Только теперь Франц спохватился: «И зачем я сказал неправду! Ведь я даже запаха козьего молока не выношу! Эта чудесная девушка непременно заметит, что я пью его с отвращением. Лучше признаться ей прямо».
Но было уже поздно. Напевая песенку, Каталина несла кружку молока, а за молодой хозяйкой послушно следовала коза с лоснящейся длинной белой шерстью.
Так красива была гордая посадка головы Каталины, так гибки её длинные пальцы, которыми она манила козу, и так прекрасен весь этот осенний день, начавшийся столь грустно для молодого студента, что нелюбимое молоко, поднесённое Каталиной, показалось ему нектаром. И вдруг…