Разгоняя тьму
Шрифт:
Ответил Тарики:
– Забирайте его. Он всё.
Действуя на автопилоте, Наруто начал подниматься. Он уже почти встал со стула...
Если я сейчас уйду, Какаши-сенсей умрёт.
Только эта мысль, мелькнувшая в его голове, остановила его. Он не двигался, не замечая, что его тело находится в неуклюжей полустоячей позе, и повторил себе это, уже сознательно.
Если я сейчас уйду, Какаши-сенсей умрёт.
Если я сейчас уйду, Какаши-сенсей умрёт.
Если я сейчас уйду, Какаши-сенсей умрёт.
Он медленно заставил себя сесть.
– Я-я в порядке. Спасибо.
Страж оценивающе посмотрел на него пару секунд.
–
Наруто кивнул:
– С-спасибо. Но закончить необходимо прямо сейчас.
Страж вышел.
Наруто глубоко вдохнул. Казалось, что это песчинка, брошенная в пропасть, но он всё равно это сказал:
– Я правда сожалею. О твоём брате, и о том, что произойдёт с тобой.
– Избавь меня от этого, - сказал ему Тарики.
– Вы выиграли, мы проиграли. Вы живёте, мы умираем. Ты же не скажешь, что хотел бы, чтобы всё было наоборот?
– Н-нет, - сказал Наруто.
– Но... но это не значит, что мне это нравится!
– Его голос всё ещё трясся.
– Я дрался с тобой, потому что должен был, защищая команду и клиента! Это не значит, что тебя должны пытать и убить!
Тарики закатил глаза:
– Кровь Отшельника, я лучше вернусь к АНБУ и их хитрым маленьким инструментам, чем слушать это говно.
Пару секунд он молчал.
– Слушай, ****я бездарная отрыжка ниндзя, ты думаешь, что у тебя есть какое-то основание считать себя правым только потому, что ты был за защищающуюся команду? Давай-ка разберёмся с этим. Раньше или позже, уже твоей миссией будет убийство какого-нибудь бедного ублюдка, единственным преступлением которого было то, что он завёл себе врагов, достаточно богатых для наёма ниндзя. Или ты будешь воровать какие-нибудь документы о торговых секретах. Внезапно, пуф! Один ранее богатый хер потерял бизнес, его рабочие - работу, их семьи - еду на столах, их дети - умирают от голода, слезы и драма вокруг, и ты - парень, который всё это сотворил. Или возможно ты будешь брать только миссии, с которых ты будешь возвращаться, благоухая розами, и отклонишь другие? Вот только знаешь, как называют ребят, которые отказываются подчиняться приказам? "Предатели". Уверен, ты так и стремишься попасть в этот клуб во имя своих высоких ценностей, зная теперь, чем это заканчивается.
– ****ь, почему я вообще тебе это объясняю?
– спросил Тарики вслух, словно до него только что это дошло.
– Я не твой господин, я твой грёбаный злейший враг, парень, у которого ты забрал всё.
– Он сделал паузу.
– Но знаешь, плевать. Я смету все твои тупые мелкие иллюзии, и тогда можешь пойти ****й со своим "ой, я такой благородный"
– Таков твой мир. Ты ещё слушаешь? Вот где ты живёшь. Ты взял деньги за защиту этого мостостроителя. Почему? Потому что твоей деревне нужны деньги, потому что деньги - сила, а сила - выживание. Гато желал его смерти, чтобы продолжать выдавливать деньги из людей Волны. Почему? Давай же, угадай.
– Вот чего все хотят, в конце концов, выжить. Любовь? Амбиции? Долг? Месть? Удачи с этим, когда ты в коробке на 2 метра ниже земли. Выживание всегда идёт первым. И никогда не бывает бесплатным. Есть цена, которую люди платят, чтобы остаться в этой поганой дыре, называемой миром, и раньше или позже
В последних словах чувствовалась странная напряжённость.
– И ты, пацан, ни разу не особенный. Пытающийся быть благородным, пытающийся быть грёбаным трагическим героем, пытающимся быть хорошим в *********м мире. Правда в том, что мир - часть тебя, и ты - часть мира, и в конце пути, святоша ты или абсолютный монстр, ты достигнешь силы или будешь раздавлен другими, кто её достиг. Третьего не дано.
Руки Наруто, безопасно скрытые краем стола, тряслись. Он не только потерял контроль над разговором (если и имел его когда-либо), но и импульс к побегу, и так с трудом подавленный, снова начал проявлять себя. Искренняя убеждённость Тарики придавала его словам вес пудовых молотов, и у Наруто не было никакой защиты, которая дала бы ему опору. Что он должен был сказать? "Нет, ты не прав - может быть, тебя и будут пытать и казнить, но мир на самом деле полон солнышка и бабочек"? Какие у него были доказательства, что Тарики неправ хотя бы в одном из своих заявлений?
Заключённый следил за ним, с удовлетворённым отблеском в глазах, ожидая, что он встанет и уйдёт.
Наруто так и хотел. Это было базовое желание, достаточно интенсивное, чтобы заблокировать все остальные. Но если он уйдёт сейчас, Какаши-сенсей умрёт. Но если он не уйдёт... мысль отказывалась завершаться.
В хаотичных миазмах мыслей Наруто, часть его разума пыталась мыслить рационально, осознавая на уровне "если вещь уронить, она упадёт", что так и надо делать в подобных ситуациях, но ей не хватало на это ресурсов. Внезапно, она увидела легкосоставимую логическую цепочку и последовала к ней. Наруто хотел уйти. Если он уйдёт, Какаши-сенсей умрёт. Значит, Наруто хотел смерти Какаши-сенсея.
Что.
Наруто выкинуло из отвлечённого состояния разума с раздражающим чувством тревоги, словно он обнаружил, что сейчас врежется в столб. Он только что с помощью логического силлогизма вывел, что хочет смерти Какаши-сенсея? Это... настолько глупо на всех уровнях, и настолько безумно, что у него не хватало слов описать это.
Окей, давайте притворимся, что всего этого не было, и вернёмся к работе.
Наруто сделал глубокий вдох, и ещё один. Учение Ниндзя номер 11: техники дыхания - быстрейший и легчайший путь к возврату контроля над своим ментальным состоянием. Это заняло некоторое время, но постепенно дыхание Наруто становилось все медленнее и глубже. Некоторое подобие порядка вернулось в его мысли, и он начал размышлять.
Для начала, убеждения и эмоциональная привязка не делали заявление более правдивым. Он уже был на принимающем конце достаточного количества злобных перепалок и суровых лекций, чтобы понимать это. Как максимум, это показывало, что человек и правда верит в то, что говорит. Опять же, была некая странная корреляция в опыте Наруто между людьми с крепкими убеждениями и людьми, ужасающе неправыми, начиная ст людей, убеждённых, что он монстр, чья смерть только спасёт деревню, и заканчивая Хаку и его непреодолимой преданностью человеку, который даже не начинал ценить его настолько, насколько он заслуживает.