Разин А. А. "Зима в стране "Ласкового мая".
Шрифт:
Мне было не до дипломатических протокольных тонкостей. Обыски прошли у моих сотрудников, и хотя позднее прокуратура Москвы приносила официальные извинения за чрезмерную резвость следователя Шерешовца и дерзкую отвагу его подчиненных, этим дело не кончилось. Меня вызвали на допрос. Вот это, скажу вам, были минутки... Через каждые пять минут этот самый Шерешовец - и откуда только берутся такие типы в органах, где существуют партгруппы, замполиты и кадровики, - хватался за телефонную трубку и кричал:
– Посажу! Ты у
Несмотря на ирреальность происходящего, я начал понимать, что угрозы были не таким уж блефом. Ведь в уготованное мне заведение уже водворили двух моих администраторов - Андрея Фомина и Рашида Дайрабаева.
Почему, за что?
На эти вопросы Шерешовец отвечал с похвальной лаконичностью:
– Сядешь - узнаешь.
На душе скребли кошки. А тут еще преподнесло сюрприз родное телевидение.
– Впрочем, по порядку. Оказывается, пока я ходил на допросы, Олег Войтенко плюнул на комсомольское образование, махнул рукой на перспективу сделать функционерскую карьеру по части политической (хапнутые от "Ласкового мая" деньги сыграли в его жизни интересную роль - Олегу Николаевичу настолько понравилось быть богатым, что он перестал являться на занятия в ВКШ). Войтенко решил стать менеджером и возглавить... "Ласковый май". Под его знамена ринулись Костя Пахомов и Сережа Серков.
На Сережу я не обижаюсь - безотцовщина, нелегкий характер, его поманили, он и пошел. А вот с Костей дело посложнее. С ним я намучился. Он из обеспеченной семьи, заласкан, посчитал себя почти что Майклом Джексоном. В коллективе ребята-детдомовцы его невзлюбили. Пришлось гасить конфликты. Но расставаться не хотелось.
Даже после того как Костя украл у барабанщика Сережи Линюка деньги, я отстранил Сережу, но оставил Костю. Он к тому времени был уже "звездой". Окончив школу, Пахомов заявил, что хочет работать самостоятельно.
Я не препятствовал.
Вольному - воля.
Но Костя начал "самостоятельность" с телевизионных разоблачений. Сначала я обиделся, но потом понял, что парень не такой уж простой. Он усек, что без "Ласкового мая" ему ничего не светит, а брань в мою сторону вызовет к нему интерес.
Поняв это, я успокоился. Пусть ругается. Ведь если он замолкнет, его забудут. А дело идет к тому, что скоро ему в армию, от которой Костя пытался спастись всеми средствами. Двухгодичный антракт мог поставить на его славе крест. Вот и тянуло Костю продержаться хотя бы с этим. Так что я в итоге стал совсем не против его лихих "разоблачений". Я начал понимать Костино положение и даже сочувствовать ему. Когда человек хочет оставаться на плаву любыми средствами, его уже ничем не проймешь. Разве что жизнь сама научит.
Но это я сейчас так думаю.
Получилось как в старом анекдоте про шубу. Либо я украл, либо у меня украли, но что-то произошло...
А тут еще новость. Помните, я упоминал фамилию Грозина? Прямо на концерте в "Олимпийском", где работал этот Грозин, появился Войтенко, элегантным жестом указал на него, и работники милиции, не церемонясь, арестовали Андрея. По Москве поползли слухи один страшнее другого. Филинов ходил по ЦДЛ, как Дантес перед дуэлью с Пушкиным. Он стал знаменитостью.
Что делать?
И в эту минуту ко мне, как ангел, явился Веденкин.
– Ну, что я тебе говорил? Фирма веников не вяжет. Не хотел меня слушать - теперь расхлебывай. Олежка прибрал к рукам твой "Ласковый май" и уже бороздит просторы, Филинов "опознал" на очной ставке Грозина, так что тебе и это пристегнут. По письму Войтенко тебе шьют расстрельное дело. Телевидение тебя доконает. Там у Филинова концы. Даже во "Взгляде". Но не дрейфь. Всегда есть выход.
– Какой?
– с надеждой вскричал я.
– Отстегиваешь мне сто тысяч, а остальное гарантирую.
Ну вот, считай позитивы. Филинов о тебе больше ничего плохого писать не будет. Орлов твоих выпустят на свободу, дело
замнут. Пой себе на здоровье, весели православных. Я не спал ночь, раздумывал над ситуацией. Как, оказывается, легко из человека сделать преступника. Еще две недели назад я подписывал автографы бесчисленным поклонникам "Ласкового мая", а сегодня меня уже обвиняют по "расстрельной" статье. Правда, есть возможность откупиться. Тем более, что предлагает человек из такой серьезной организации. Но чем больше я думал, тем сильнее начинал злиться. Что же это происходит?
Дело не только в деньгах, но неужели у нас все продается? ' я твердо решил: нет, ребята, на сей раз у вас не выгорит. И поел к прокурору района В. И. Севрюгину - опытному человеку, который, как мне кажется, скоро охладел к прыти своих починенных. Он, конечно, обомлел от сказанного мною и смекнул, что его правоведы перегнули палку, а уж что касается "чекиста", то это обыкновенный злодей.
– Что ж, придется выжигать скверну...
И Севрюгин вызвал к себе сотрудников ОБХСС. Веденкин появился у меня дня через три.