Разлом миров. Санкт-Петербург
Шрифт:
Медленно, словно была ранена.
Движения обрывистые, как у зомби из фильмов.
Так похожа на простую женщину… Обнаженную, с большими, привлекательными формами.
Я уставилась на то, что ступило на асфальт:
Тонкие изящные руки казались неестественно длинными, лицо бледное и на его фоне пышные алые губы особенно выделялись. Глаза… глаза словно пластмассовые, ненастоящие.
Все тело слеплено из разных частей, отлично пришлифованных друг к другу – ни единого шва, даже намека на пластику или раны. Идеально
Длинная изящная шея и… пальцы…
Пальцы, что все еще сжимали кого-то за волосы и тащили за собой по земле как безжизненную куклу. Даже понять невозможно – мужчина там или женщина, ребенок или взрослый.
Она медленно шла ко мне, смотрела в глаза, будто гипнотизировала. Я не могла пошевелить ни пальцем, ни головой. Даже моргнуть не получалось.
Ненависть в душе закипала, словно лава в жерле вулкана. Тварь приближалась, с шумом бросила пленного на дороге, тянула ко мне тонкие изящные пальцы, украшенные длинными остро заточенными когтями, с кончиков которых стекало нечто вязкое.
Черные длинные волосы касались земли, волочились отросшими патлами, но почему-то выглядели при этом красиво.
Ее лицо… Оно… Красиво?
Утонченность профиля, выразительные темные глаза и пышные, алые губы, что скривились в еле заметной улыбке. Она говорила слишком тихо, тянула ко мне руки, не сводила взгляда и… Облизнулась.
Смерть.
Я понимала, что это – смерть. И что если я ничего не попытаюсь сделать, умрем все. И моя маленькая девочка, забившаяся под машину, не сможет сбежать.
Не в этой жизни и не от этой твари.
Ярость сравни катализатору – заставляет двигаться. Это чувство бывает разное, оно отличается не только по силе своего воздействия, но и источником. Причина для столь яркой эмоции тоже важна и как мне кажется, влияет на наши поступки, а в какой-то ситуации даже оправдывает. Вот и сейчас мать, осознавшая, что ждет ее ребенка, испытывала не просто ярость и гнев. Нет, эти чувства не описать словами.
Стало плевать на саму себя, собственная жизнь уже не имела особого значения.
Кончик острого когтя замер в миллиметре от моего лица.
Я видела прозрачную густую каплю, чувствовала приторный аромат, ощутила головокружение, а так же то, как острие перочинного ножа аккуратно, будто в растопленное масло, вошло куда-то в область печени.
Тишина.
Ее лицо исказилось.
Но не от боли.
Тварь улыбалась, как будто знала, что все это бессмысленно.
Нож действительно вошел в ее тело, но стоило выдернуть острие, как кровь не хлынула из раны. Само лезвие осталось чистым, словно внутри чудовища был просто воздух.
Тварь оскалилась, резко изогнула шею и начала меняться.
Я видела множество швов на ее теле – они возникали прямо на глазах, переходили на плечи и руки, спускались на
Больше не было женщины. Вместо нее я видела богомолоподобную тварь, размером с внедорожник, с огромными жвалами и острыми клыками в раскрытой бездонной пасти. Лицо фальшиво – камуфляж, не более того.
И как только она сделала шаг в мою сторону….
Ребенок рассек ее тело пополам…
Острыми когтями мальчик с легкостью вырвал ей челюсти, увернулся от острых когтей в момент нападения и снова и снова рвал чудовище на куски.
И ни единый мускул на его лице не дрогнул.
– Эмой, - шепнул ребенок, махнув мне тощей рукой. – Эмой ноэ ви.
– Я… Я не понимаю…
Совсем ребенок… Он же ребенок…
Он вновь махнул рукой, отпрыгнул от существа в сторону с такой легкостью, словно ничего не весил. Подлетел к машине и…
Схватил Васю.
Я пискнуть не успела, как он отбросил ее в сторону болота. Дочка даже не могла кричать, лишь хватала ртом воздух и грохнулась в воду.
В этот момент машину отбросило в сторону. Длинные острые лапы богомола схватили автомобиль за крышу и откинули его дальше по дороге.
Тварей оказалось несколько. Более того они отличались по половым признакам.
И если женская особь лежала поверженная и истекала кровью, все еще сохраняя двигательные рефлексы в конечностях, то мужская…
Судя по взгляду ребенка и его трясущимся рукам, с этим он так легко не справится.
Это существо больше раза в два, за спиной дрожали тонкие лепестки крыльев с яркими прожилками. На кончиках изогнутых длинных рук – когти и, как у истинного богомола, острый крюк-шип с ядом на конце.
Мальчик пошатнулся, упал на одно колено, вновь прислонив ладонь к груди, где висел амулет – ему было больно дышать, он с трудом держал равновесие.
Чудовище, что снесло машину, запрокинуло назад голову и так же, как и женская особь, стало меняться.
Ребенок пятился назад, я рванула к дочери, совершив ошибку.
Нельзя. Никогда нельзя поворачиваться к хищнику спиной и тем более бежать.
Это сигнал к атаке, начало охоты и жажда крови в одном флаконе.
От удара спасла собственная неуклюжесть: нога зацепилась за корягу, я пролетела вперед, разодрав до крови колени и ладони. В этот же миг над головой пронеслась длинная изогнутая лапа с острым когтем.
Крылья богомола трепетали, они создавали сильные потоки воздуха, разносили в стороны пыль под ногами и листья. Я видела, как существо сменило цель и, заметив мою дочь, рвануло к ней. Оно изогнулось прямо в полете, но далеко улететь не успело.