Разлюбить князя
Шрифт:
— Ты необыкновенная женщина! Смогла не только за себя постоять, но ещё за меня отомстить, — князь снова поцеловал её. — Не хочется тебя оставлять, да надо с Саруком поговорить…
— Ты надолго? — голос её дрогнул.
— Нет. Как только Ансэт и Такур похоронят умерших, мы сразу отправимся домой. На, вот, выпей.
Буршан достал из кармана безрукавки крошечный пузырёк:
— Открой рот.
Таня послушалась, и он капнул ей пару капель на язык. Капельки оказались сладкими, с привкусом мёда.
— Это снотворное?
— Нет. Успокоительное. Сейчас страх пройдёт… ты успокоишься
Он склонился над ней и долго целовал в губы.
Пока Буршан укладывал Таню, Руберик успел кое-что узнать у Сарука.
— Если быть кратким, то Сарук не простил тебе победы в поединке и решил отомстить таким способом. — Опередил друг вопросы князя.
— Это так, — подтвердил Сарук.
— Как так могло случиться, что пёс не почувствовал опасности? Он ведь спокойно убегал в лес, прибегал обратно и ни разу не выказал беспокойства.
— Я всё расскажу тебе, княже, но при одном условии…
— Ты мне ещё условия собираешься ставить? — грозно нахмурился Буршан.
— Условие очень простое: не рассказывай моим родным, что произошло. Не хочу позора семье.
— А когда похищал мою женщину о семье, что — не думал?
— Думал. Собирался навсегда покинуть Синюю Даль вместе с ней.
— Ты же говорил, что хотел готыму продать, — вставил слово Руберик.
— Передумал. Когда на коня посадил перед собой, да обнял… запах её почувствовал и всё… пропал. Решил с ней в Океанию отправиться, да переиграла меня женщина твоя. Больно она ловка и хитра…
— Хорошо. Допустим, я не расскажу о происшествии никому, то, что тогда? Каковы твои условия?
— Тогда после моего рассказа позволь написать письмо отцу и принять тот же яд, которым я отравил своих товарищей.
Руберик и Буршан переглянулись.
— Уйти из жизни добровольно?.. — не поверил Руберик.
— Лучше смерть, чем позор на весь род через века. Ты же сам знаешь, этим не только детей моих братьев, но и внуков их внуков упрекнут. Мало того, что женщину князя похитил, что само по себе кровью должно искупаться, так ещё и помощников своих отравил.
Князья молчали, изредка поглядывая друг на друга. Руберик обхватил свои плечи руками. Буршан расхаживал от дерева к дереву. Молчание затянулось. В воздухе повисло такое напряжение, что Сарук не выдержал:
— Ну, что скажешь, княже? Поверь, то, что поведаю, откроет тебе глаза на многое. Сразу станет понятно, почему на женщину твою все беды посыпались и кто в этом виноват.
— А ты не виноват? — усмехнулся Буршан.
— Виноват. Но, может, не решился бы, если бы меня не подстёгивали всё время.
— Кто подстёгивал?
Сарук улыбнулся:
— Обещаешь к отцу моему поехать да письмо передать? Не хочу, как товарищи мои, похороненным в лесу быть. Пусть отец за телом моим приедет и сам решит, что с ним делать…
Князья снова переглянулись. Руберик чуть прикрыл веки, предлагая Буршану соглашаться. И тот решился:
— Я, Буршан из рода Мирротов, князь первой линии, даю слово князя, что выполню твои условия, — Буршан приложил правую руку к сердцу, а левую поднял на уровне плеча, повернув ладонь в сторону Сарука. — Будь свидетелем слова моего, Руберик из рода Гэрдов.
Руберик
— Моё слово рядом с твоим словом, князь!
— Можешь говорить, Сарук, — посмотрел на него Буршан.
Часть 7 глава 5
— Всё зло от Раданы. Это она строит козни против твоей женщины.
— Но почему!? — воскликнул Буршан. — Таня не была разлучницей! Радана покинула мой дом до того, как я познакомился с Таней. Не вижу повода для её недовольства…
— Повод для недовольства у таких молодаек, как Радана, есть всегда. Странно, князь, что ты раньше не замечал её подлую натуру. Под одной крышей почти два месяца прожил, а не разгадал, с кем живёшь.
— Я бы на твоём месте не особо её чернил. Сам-то, что — лучше?
— А я себя и не оправдываю. Пошёл у неё на поводу — сам тому виной. Задела меня за живое Таня твоя своими насмешками. Нет, что бы стерпеть или в шутку всё перевести, так я зло затаил. К тому же в поединке ты верх взял. Тут уж у меня совсем на сердце черно стало. Вот и проследил за вами от Пяти костров. Это я, князь, напал на твою женщину в бане. Захотел красоту её испортить в ответ на обиду, да не вышло… Ты представить себе не можешь, как я опешил, когда она меня ковшиком… — Сарук неожиданно рассмеялся. — Вот это женщина! Огонь! Я покой из-за неё потерял, а тут Радана подоспела со своим подлым предложением. С полканами-то у неё не получилось. Про третью девушку ей не ведомо было, вот задумка и сорвалась. Тогда она меня подбила на похищение это. Кстати, собаку твою она отвлекала.
— А я-то думаю, куда это Бурт пропал! Сначала мышей приносил, а потом в лес убежал, и возвращаться не торопился.
— Ну, вот глаза тебе открыл, слово своё сдержал. Теперь ты, княже, сдержи своё. В доме есть и листы для письма, и перо с чернилами.
— А товарищей своих за что погубил?
— Они на Таню наметились. Разве мог я допустить, что б они с ней развлекались? Ну, так, что — мне в дом идти, письмо писать или ты сюда принесёшь всё для письма?
— Я принесу.
Не хотелось Буршану, что б Сарук рядом со спящей Таней находился, поэтому и направился к дому. Первым делом подошёл к Тане. Она спала, свернувшись калачиком. Он поправил плед. Осмотрел сначала стол в поисках чернильницы и бумаги и, не обнаружив ничего на столе, подошёл к полкам. Осмотрел их — ничего. «Странно, а зачем в охотничьем домике принадлежности для письма?» — вдруг подумал Буршан. И тут же опрометью бросился на улицу. Руберик лежал на земле. Буршан поспешил к другу. Присел перед ним на корточки. Похлопал по щекам. Тот застонал. Сел на землю, держась за голову.
— Слава Артаку! Ты жив!
— Чему радуешься? — проворчал Руберик, вставая с земли и пошатываясь. — Я пленника упустил. Как я мог так расслабиться!?
— Что случилось?
— Да я просто вслед тебе посмотрел, а он, как только ты скрылся, сразу мне по затылку. — Руберик тёр ушибленное место. — Смотри! Он даже коня увёл!
— Разумно с его стороны. Не пешком же по ночному лесу идти. От хищника проще ускакать, чем убежать.
— Прости меня, Буршан. Не углядел.
— Не извиняйся, — хмыкнул тот в ответ. — Я тоже на его уловку поддался.