Размах крыльев ангела

Ульянова Лидия

– Вот-вот, это очень хорошо. Элементы нашего города и надпись, это должно понравиться. Вы, Маша, молодец.

Молодец-то молодец, да воплотить все это в реальность не языком молоть. Трындеть – не мешки ворочать, так Степаныч говорит. Маша, уже почти согласившаяся, сдрейфила. А вдруг не сможет?

– А вам сколько нужно и к какому сроку?

– Мне нужно пять… нет, шесть, через две недели. Нет, давайте семь на всякий случай. Да, вот еще что, только шелк пусть будет самого хорошего качества. Сможете?

Да-а-а… Ничего себе, семь хороших

платков, на качественном шелке, за две недели. Маша сейчас плохо себе представляла даже то, какой шелк продают нынче в магазинах. А краски? В Лошках, за неимением лучшего, Маша рисовала акварельными, ей Пургин из области привозил самые лучшие акварельные краски. Но точно знала, что вообще-то, по-хорошему, это все делают специальными красками, Степаныч рассказывал. А где их взять? И рамы для шелка у нее нет. И есть разница: в свое удовольствие работать, от души, когда рукой твоей словно бы сердце ведет, или на заказ, загоняя эту самую руку в рамки темы и сроков…

– Я попробую, – решительно ответила она.

– Нет, вы уж сделайте, я на вас, Маша, рассчитываю. Сколько я вам буду должен?

Сколько должен? Господи помилуй, откуда же она знает, сколько он должен? Но и не ответить на этот вопрос было невозможно. Самое глупое, что она могла сейчас сделать, это спросить «А сколько дадите?». Это Маша понимала хорошо, не зря в сувенирном бизнесе крутилась. Она быстренько прикинула цену в Лошках, сопоставила с ценой у Петропавловки, прибавила за качественный материал и за срочность, скинула, чтобы не отпугнуть клиента, и твердо назвала цену.

– Ох ты! – крякнул Дольников. – Дорого. Боком мне каждый раз выходит эта Страна восходящего солнца.

– Можно сделать дешевле, если взять недорогой материал, например искусственный шелк…

– Нет-нет, только натуральный. Делайте уж по высшему разряду. Знаете, Маша, эти чертовы сувениры, они всегда дорого обходятся, я только привыкнуть никак не могу. Вам как, аванс нужен?

До чего все-таки он был смешной, этот простецкий Дольников, ведущий в Японии свой бизнес. Первый раз в глаза видит, фамилии-адреса не знает, а предлагает деньги.

– А вы не боитесь, что я возьму сейчас деньги – и поминай как звали?

– Нет. Не боюсь. Я в таких делах никогда не ошибаюсь.

К вечеру Маша вернулась домой без задних ног. Хоть и велел ей Михал Юрич «отдыхать пока», а успела сделать много.

Во-первых, прямо рядом с кафе, на пятачке, где вольные художники продавали свои работы, разузнала, где найти магазин художественных красок.

– Здесь недалеко, буквально в соседнем дворе, за церковью магазин. Только выбор не очень большой, хотя… смотря что нужно, – радушно объяснил один из художников. – Но я там не беру, дорого больно, я на завод прямо еду, на заводе свой магазин, без наценки. Адресок дать?

Во-вторых, заехала в «Дом тканей» и купила там отличного натурального шелка.

В-третьих, поехала в магазин при фабрике художественных красок.

Там, и вправду, оказалось все, что

нужно. Действительно продавали специальные краски для батика, разлитые в пластмассовые флакончики с носиками. Цвета и оттенки в изобилии. Продавались специальные резервы, разделители, кисти, калька, специальные карандаши без графита и даже аппараты для нанесения контуров и емкости для смешивания красок. Глаза разбегались. Но Маша купила только самое необходимое, а краски смешивать можно и в пластмассовых луночках из-под печенья. Аппарат же она себе потом когда-нибудь купит, когда разбогатеет.

Нагруженная покупками, Маша почти возле самого дома обнаружила столярную мастерскую и уговорила одного из рабочих смастерить для нее к завтрашнему дню две рамы – квадратную для платков и длинную для шарфов. Можно было бы и раму в магазине купить, суперскую, раздвижную, но больно дорого показалось. Вдруг на один раз это, больше не пригодится.

Дома Мария наскоро приняла душ и села набрасывать эскизы, подглядывая в старую книгу с видами еще Ленинграда. Работа пошла сразу, из-под карандаша легко и ловко выходили рисунки, голова была переполнена идеями. Немного коряво, в духе примитивизма – как учил ее, не слишком-то хорошо рисующую, Степаныч, – но абсолютно похоже, ни с чем не спутаешь: контуры разведенных над Невой мостов, шпиль Петропавловки с ангелом, силуэт Исаакия, Летний сад…

Вдохновение закончилось только под утро, когда от выпитого кофе и выкуренных сигарет начало мутить, зашумело в голове.

Маша прилегла всего на три часа, резво вскочила по будильнику и понеслась в мастерскую за рамами.

Работала Маша с удовольствием, с азартом, в охотку. Оттого и работа спорилась, и вышло хорошо. Подпортили настроение только последние дни, когда нужно было тупо, вручную подшивать края платков. Работа мелкая, кропотливая, требующая особой аккуратности и совершенно неинтересная.

К сроку Мария успела.

Дольников молча, придирчиво рассматривал Машину работу, все по одному платки разложил по кабинету, по всем поверхностям. На рабочем столе платок, и на столе для посетителей, на журнальном столике, на диване целых два, по одному пристроил на дверцы шкафа – не кабинет, а цветник, шатер фокусника.

– М-да, – озадаченно протянул он наконец, когда Маша уже пережила все возможные и невозможные страхи, – красивый, черт возьми, у нас город, как я погляжу. Мария… Как вас по отчеству?

– Константиновна, – тихо сообщила Мария, не полностью понимая данной оценки.

Она была морально готова к тому, что в ее личной коллекции платков и шарфиков появятся еще семь экземпляров.

– Мария Константиновна, вы молодец. Я, прямо скажем, впечатлен, хоть, как я уже говорил, ничего в этих делах не понимаю.

Дольников расплатился, не торгуясь, и Маша облегченно вздохнула, поверив вдруг в собственные силы. Ничего, без куска хлеба не останется. На худой конец, есть ведь еще и французский…