Размороженная зона
Шрифт:
Подумав, блатные согласились, но поставили два условия. Первое – чтобы обмен произошел не посередине открытого пространства, а в нескольких шагах от их баррикады. Второе – чтобы вертухаи шли без оружия. В этом случае после обмена вертухаи из заслона стрелять в блатных не смогли бы – их бы прикрывали те, кто вел Батю, и освобожденный Клебанов. Конечно, риск все равно был, но так его удалось свести к минимуму. Начальник лагеря согласился. Он так хотел этого обмена, что был рад любому варианту, на который согласны блатные. Он даже не собирался никого
И вот теперь обмен был произведен, и освобожденный Батя стоял среди своих.
– Пойдем в жилку, пахан! – крикнул Степан. – Эй, пацаны, дайте дорогу!
По-прежнему чуть покачиваясь, Батя пошел следом за Степаном, Чижом и еще парой авторитетных пацанов. Смотрящий сам вошел в жилую зону и опустился на единственный во всем помещении стул – пацаны специально для смотрящего вытащили его из баррикады.
– Держи, Батя, – к смотрящему подскочил Чиж и протянул ему стакан горячего чая, тоже приготовленного специально для пахана. С продуктами, чаем и даже куревом у блатных пока проблем не было – два часа назад их всем обеспечил Васильев, когда ему пригрозили смертью заложника. Вообще-то еще больше продуктов и прочих полезных вещей было в захваченной пресс-хате, но пользоваться чем-то, что раньше принадлежало «сукам», блатным было западло. И поэтому многие бесценные по лагерным меркам вещи – табак, чай, сало, лук – просто выбросили на снег.
– Спасибо, Чиж, – поблагодарил пацана Батя, принимая стакан и неторопливо отпивая глоток горячего, почти обжигающего напитка. Только сам Батя знал, чего ему стоили эти спокойствие и неторопливость. Следом за Батей, Степаном и Чижом в барак прошли еще четыре наиболее авторитетных пацана, прочие остались снаружи. Сейчас все они стояли и молча ждали, пока смотрящий немного придет в себя – что такое ШИЗО, никому из них объяснять было не надо.
Батя раз за разом отхлебывал чай, заедая маленькими кусочками протянутого Степаном черного хлеба. С каждым проглоченным куском и с каждым глотком чая к Бате возвращались силы. Он снова выжил, снова справился и теперь был среди своих. А то, что положение тяжелое… Так когда оно легким-то бывало?
– Ну, пацаны, рассказывайте, что у вас тут, – сказал Батя, допив чай. – А то я знаю только то, что мне «хозяин» гнал.
– Погоди, пахан. Поешь еще, попей, успеем о делах поговорить, – сказал Степан.
– Нет, – решительно помотал головой Батя. – Время дорого. Давайте рассказывайте.
Чиж быстро, короткими четкими предложениями пересказал пахану все то, что случилось на зоне за последние сутки. Более ранние новости Батя и так знал – даже в ШИЗО он поддерживал связь с пацанами через прикормленного вертухая.
– Ясно… – протянул смотрящий, когда Чиж замолчал. – И что вы теперь делать собираетесь?
– А не знаем толком, – ответил Чиж. – Я думаю, нужно продолжать журналистов сюда требовать. Расскажем в камеру о том, что «хозяин» здесь творил последние две недели. Как только
– Это все хорошо, но кто тебе сюда журналистов вызовет? – спросил Степан, только на секунду опередив Батю.
– Ну как, – отозвался Чиж. – Мы от этого требования не откажемся, а штурмовать нас «хозяин» не решится. Силы у него здесь не те.
– Сам-то он, может, и правда не решится, – кивнул Степан. – Но зато, когда поймет, что мы от своего не откажемся, он же сюда спецназ введет! А с этими падлами не особо повоюешь. Прикатят пару «БТРов», и что тогда? С броней мы ничего не сделаем.
– Не захочет «хозяин» спецназ вызывать. Хотел бы – так сразу и вызвал бы. Он боится, что после этого его из начальников попрут на фиг.
– Если так, то на журналистов он тоже не согласится. После такого скандала его тоже попрут, да еще и покруче.
– А ты сам-то что предлагаешь?
– Есть у меня одна мысль, – желваки на скулах Степана шевельнулись. – Пока «хозяин» колеблется, надо его атаковать.
– Как это?
– А вот так. Просто. Нас тут раз в десять больше, чем вертухаев. Неужели не справимся?
Чиж выглядел изумленным до предела.
– Так у них же трещотки! – возмущенно сказал он. – А у нас что? «Пики» только, трубы, да «макарка» этого придурка, – Чиж кивнул в сторону выхода, явно имея в виду только что отпущенного Клебанова.
– Ничего. И с «пиками» справимся, – недобро усмехнулся Степан.
– Да ты понимаешь, что мы половину пацанов положим, пока до вертухаев добежим?
– Если спецназ придет, то мы все тут ляжем. А так хоть кто-то прорвется. А заодно и до «хозяина» добраться шанс неплохой есть.
– Слышь, Чиж, а Степан прав, – сказал один из молчавших до сих пор пацанов. – Нет у нас другого выхода. Ведь все равно не согласится «хозяин» сюда журналистов пустить, что мы ни делай.
– Нет, люди, вы не правы. Ну, положим мы половину наших, доберемся до вертухаев, порежем их всех. И «кума» с «хозяином» порежем. А дальше что? Куда нам дальше деваться?
– Найдется, куда. Колыма большая.
– Большая-то большая, но сейчас зима. Все поселки будут под контролем, а в тундре мы долго не протянем. Померзнем или с голоду перемрем.
Батя молча слушал пацанов. Как он и ожидал, никакого приличного плана у них не было. И то, что предлагал Чиж, и то, что говорил Степан, было в равной степени безнадежно и гибельно. Что пнем по сове, что совой о пень. Но теперь что-то менять было уже поздно.
– Пацаны, на фиг же вы тогда «разморозку» начали, если не знаете, что дальше делать? – негромко спросил смотрящий. – Подождали бы еще чуток, я бы все решил.
На секунду повисло молчание, а потом Чиж так же тихо, но решительно ответил: