Размышления старого Baboonа.
Шрифт:
Отец умер ещё раньше. Когда маму парализовало, его это подкосило, и он не дожил до конца года.
Ну вот, до вечера поборемся с сеном… Вы не думайте, друг с другом мы тоже боролись!
Потом шли домой. Ох уж, эта бесконечная
Телята! На мне! Почисти, напои, выведи, напои, сходи, приведи! Всё лето, каждый день. Осенью отпускали на подножный корм.
Вечер. Коровки, ау! Где вы? Сопка наша, сопка ваша. Да где вы прячетесь?! А! Вот вы где! Пошли домой! Не хотим, здесь вкусная трава, и с тобой нам не скучно!
Когда мне было двенадцать, старший брат отвёз меня в Терней, оставил со своей женой и грудной дочкой, и ушёл в море на РСе.
С тех пор считаю, что человек в двенадцать лет – взрослый человек!
Сам колол дрова… Кстати о дровах. Мой брат был молодым специалистом, ему дали квартирку в бараке, с печным отоплением. Услуги на улице, в лесу. Ночью я боялся ходить туда. Как молодому специалисту, ему привезли машину дров. Каких дров? Что было, то и привезли! Парень молодой, справится! Только вот молодым парнем оказался я. Боролся я с этими дровами всю зиму. Пожаловался своим одноклассникам, они посоветовали взять колун.
Нет, не думайте, я смог его поднять, и даже ударить! Но какой же он тупой! Нет, не пойдёт! Рубил обычным
Из развлечений: кино, книги, радио. Телевидения нет, и не надо. Зато библиотека была замечательная. Районная. Музей Сихоте - Алинского заповедника. Замечательные новые чучела, вход свободный. Чучело дикого кабана с меня ростом.
Школа. Недавно нашёл единственную фотографию старой школы. смотрел и удивлялся: неужели я бегал по этим ступенькам?! Снимок похож на дореволюционный, да и школа тогда уже была старой. Физкультурой занимались за школой, в лесу, на лыжах. Ребята были замечательные!
Там испытал нечто, похожее на любовь. Хорошо, что девочка исчезла, думаю я теперь, иначе, как бы я оттуда уехал?
Возвращаюсь снова к блокадному Ленинграду. Люди собирали недокапусту под обстрелом противника. А где были наши? Почему немцы не переходили капустное поле?
Читал я воспоминания Юрия Никулина, который служил в блокадном Ленинграде, в обороне.
Пишет он, что пухли от голода, еле ноги носили, винтовку поднять не могли. И, тем не менее, удержали оборону!
И Карельский перешеек, тоже.
Теперь на костях таких, как Ленка-Пенка, ребята устраивают неонацисткие сборища. Или уже нет?