Разоблачение Оливера Райана
Шрифт:
Ночью вернувшемуся в палатку Оливеру не терпелось узнать, как у меня там с соблазнением.
– Великолепно, – сказал я.
Ежедневное мучение продолжалась. Мадам ловила меня на том, что я подсматриваю за Оливером с его новой семьей – месье и мальчиком. Будто мало того, что моей соперницей стала собственная сестра, так еще теперь и родня мадам Вероник. Я задавался вопросом, ревновала ли и она из-за того, что ее отец и сын проводят так много времени с Оливером. Она улыбалась сочувственно, но потом совала мне в руки расческу. Подавив в себе ревность, я погрузился в новую роль и старался научиться как можно большему на кухне.
Через пару дней мадам
На следующее утро я опоздал на кухню. Мадам подмигнула, ухмыльнулась и сделала несколько непристойных жестов руками. Какая замечательная женщина! Конечно, Оливеру было интересно, где меня носило. Я что-то ему наплел, но он выглядел явно разочарованно. Но теперь его неодобрение моей гомосексуальности, которое раньше так мучило меня, не имело ни малейшего значения.
Мои чувства к Оливеру изменились за одну ночь. Мой сексуальный интерес к нему никогда не станет взаимным; тогда к чему всё это, в конце концов? Он догадался о моем приключении и перенес свою койку на другую сторону палатки. По-прежнему ничего не было сказано. Теперь, когда я перестал заглядываться на Оливера, Лора стала более терпимой. На самом деле она изо всех сил старалась помочь мне с личной жизнью, устраивала для меня поездки в город и знакомила с мужчинами, которых подозревала в гомосексуальности. Мое лето было совершенно блаженным, о чем теперь, в свете случившейся трагедии, кажется неуместным вспоминать.
В середине августа Лора всё еще жаловалась на усталость, чем сильно раздражала остальных. Поначалу все уставали, но теперь-то уже привыкли. Конечно, Лора чувствовала себя заброшенной: пока она упахивалась в поле, ее брат и парень выполняли «чистую» работу в доме. Естественно, кроме нас, в группе были и другие, но нас она знала ближе. А я теперь был слишком занят своей новой жизнью, чтобы обращать внимание на младшую сестру, хотя ее отношения с Оливером явно переживали кризис. Всё меньше и меньше времени он проводил с ней и всё больше со стариком и мальчиком.
Затем однажды ее принесли на кухню без сознания и потом отвели к врачу. Мадам, как обычно, взяла всё под контроль. Мы с Оливером беспокоились, но мадам объяснила, что у Лоры проблемы с желудком и после недельного отдыха она будет в порядке. Ее поместили в башенке, двумя этажами вверх по шаткой деревянной лестнице. Я навещал ее несколько раз в день. Она была необщительной и плаксивой. Я догадался, что ее роман с Оливером подходит к концу, но, честно говоря, не мог винить его в том, что он начал терять к ней интерес. Ее постоянные жалобы всем действовали на нервы. Я попытался мягко обсудить с ней это, но она не хотела ничего слышать, сказав, что я «ничего не пойму», и была права. До сих пор не понимаю.
Затем пытался поговорить с Оливером. Но он считал, что Лора просто завидовала нашим условиям работы. Признался, что уже хочет закончить их отношения, но
Мне казалось очевидным, что, хотя Оливер, наверное, когда-то любил Лору, его любовь к новой «семье» полностью затмила ее. Оливер предпочитал проводить время с ними, а не с ней. Я осторожно обсудил это с сестрой и предложил ей просто дать Оливеру немного времени. Не собирался же он остаться с ними навсегда. Скоро мы все вернемся в Ирландию, и, хоть это было и странное увлечение, неужели она не понимает, что оно временное?
Лора заявила, что всё кончено и у нее нет другого выбора, кроме как считать поведение Оливера предательством, но отказалась обсуждать это дальше. Я подумал, что за этим кроется нечто большее, но не стал настаивать. А потом события ошеломили нас до такой степени, что капризы Лоры отодвинулись на второй план.
Через три недели, на следующий день после того как начался сбор урожая, мы крепко спали в наших палатках. Все совершенно вымотались, потому что в тот день команда в полном составе была призвана на полевые работы. Мои труды на кухне и обязанности Оливера временно отменили, так как время страды очень коротко. Тем вечером я рухнул на койку без сил, но проснулся через несколько часов в состоянии дезориентации. Снаружи доносились громкие голоса. Оливер с Лорой орали друг на друга, хотя, по правде говоря, кричала одна Лора. Все зашевелились, а некоторые вышли посмотреть, что происходит. Я уже был сыт по горло перепадами настроения Лоры. Она просто унижала и себя, и Оливера, и меня. Когда я вышел на улицу, он силой пытался разжать ее руки на своей шее. «Ты же любишь меня! Ты должен!» Она рыдала, отказываясь отпускать его.
– Лора! – резко окликнул ее я. Тогда она отпустила его и повернулась, чтобы пристально посмотреть на меня.
– Иди спать, Лора, – яростно прошептал я. – Ты выставляешь себя дурой.
Оливер повернулся, собираясь уйти, но я остановил его. «Оливер, нам нужно поговорить». Он выглядел потерянным, но последовал за мной обратно в палатку, и постепенно все снова успокоились. Шепотом я стал извиняться за поведение Лоры.
– Обычно она так себя не ведет, прямо не знаю, что на нее нашло… Может, новая обстановка, может, эта работа слишком тяжела для нее, – и я попросил его постараться быть с ней немного терпеливей. Мне было понятно, что он больше не хочет оставаться с ней, но попросил его просто уделять ей немного внимания, чтобы она не чувствовала себя брошенной. Он прятал от меня глаза и всё время теребил ремешок своих часов. Я чувствовал, что оказался в унизительном положении, тем более что совсем недавно и сам признавался в своих чувствах к нему. Через несколько минут в воздухе почувствовалось что-то странное. Я не понимал, в чем дело, но инстинкт снова вытолкнул меня из кровати, и я осторожно встал, не желая никого беспокоить. Оливер последовал за мной. Мы вышли на свежий воздух. Ночь была теплой, но отчетливо ощущался какой-то запах, и в замешательстве я сначала подумал, что, должно быть, кто-то всё еще не лег и курит траву. Оливер показал мне на дом. Луна сегодня светила тускло, так что едва можно было разглядеть нечеткие очертания замка на фоне ночного неба, но потом услышал потрескивание. Я побежал вверх по ступенькам и понял, что это запах дыма. Дым был везде, и, взбежав на лестницу, я ощутил на лице обжигающий жар и увидел, что первый этаж одного крыла здания охвачен пламенем. Оливер бросился будить остальных.
Конец ознакомительного фрагмента.