Разоблачение Оливера Райана
Шрифт:
Оливера с Лорой определили в другую команду, и они занимались жизненно важной задачей эпампражирования – удаления нежелательных виноградных побегов. За лозами ухаживали, как за больными детьми, о них заботились, подбадривали, успокаивали и уговаривали дать урожай.
Должен признаться, что мы в полной мере пользовались бесплатным вином после работы и иногда едва добирались до кровати ранним утром, пьяные в стельку. На самом деле, до кровати добирались не все. Или добирались до чужих кроватей. Такое вот во всех смыслах пьянящее было время.
И еще я знал, что должен попытаться исправить неправильное в себе. Передо мной стояла задача избавиться от бремени девственности. Я надеялся, что это сможет вылечить меня. Спать в одном помещении со всеми этими нескромными
Оливер говорил по-французски гораздо лучше Лоры или меня, поэтому именно он вел переговоры между мадам и les Paddies, как начали нас называть. И именно поэтому старый месье д’Эгс начал проявлять интерес к Оливеру. Он расспрашивал того об английских названиях некоторых растений и цветов, и Оливер с готовностью переводил.
Вскоре Оливера повысили. Он стал проводить всё больше и больше времени в замке, в кабинете месье. Официально месье взял его в качестве переводчика, помогать в работе над какими-то старыми картами или вроде того, собранными им для своей частной коллекции. Чертов везунчик. Работа на винограднике была тяжелой. Оливер по-прежнему ночевал в общежитии, но ему больше не приходилось работать в поле. Помню, Лора была этим немного недовольна. Время от времени я наблюдал за ним с поля у нижнего озера, когда он сидел на террасе с месье за кувшином вина или играл в какую-нибудь веселую игру с озорником Жан-Люком. Их крики и смех отражались от стен дома и эхом разносились по долине. Оливер выглядел недостающим звеном между стариком и мальчиком. Мы заметили, как хорошо Оливер вписался в их компанию. Когда он возвращался к нам по вечерам, он был совсем другим человеком. Возможно, более уверенным в себе; во всяком случае, счастливым. Не только Лора ревновала Оливера, проводившего много времени с хозяйской семьей. Мне тоже не нравилось, что он стал больше похож на одного из них, чем на нас. Инстинктивно я чувствовал, что Оливер никогда не сможет полюбить меня, но, по крайней мере, пока он встречался с Лорой, я мог быть рядом с ним, в кругу его друзей. Теперь он от нас отдалялся. По вечерам он рассказывал о забавных вещах, которые говорил Жан-Люк, о новой игре, в которую они играли вместе. Оливер однажды сказал, что, если у него когда-нибудь будет сын, он хотел бы, чтобы он был таким, как Жан-Люк. Я легкомысленно заметил, что месье д’Эгс тоже был бы ему хорошим отцом, но Оливер на секунду резко вскинул на меня взгляд, перед тем как уйти. Собственное происхождение – явно очень больной вопрос для него. Тогда я еще не знал, что Оливер может быть опасен, но мне показалось, что он собирается меня ударить.
4. Оливер
На момент окончания школы женщины все еще оставались для меня полной загадкой – пока я не встретил Лору Конделл. С шести лет я жил в пансионе Сент-Финиан, среди священников и мальчиков, если не считать одного лета на ферме Стэнли Коннолли, где, честно говоря, три его по-кошачьи вкрадчивые сестры наводили на меня ужас.
У меня не было никакого опыта общения с женщинами. Наверное, ребенок должен набираться подобного опыта от общения со своей матерью или, если не получится, слушая советы отца. Вместо этого я учился с помощью мастурбации. Особые журнальчики, тщательно замаскированные в посылках под упаковками печенья и шерстяными свитерами, передавались ученикам школы и считались огромной ценностью. Отправителями обычно были английский кузен или иностранный друг.
Это журнальное обучение сильно ограничивалось моими стесненными финансовыми обстоятельствами. Торговаться я умел плохо, так что у меня было не так много возможностей оценить их содержание. Я, конечно, очень интересовался подобными изображениями – всеми этими стройными ногами, мягким очертанием грудей и красивым изгибом бедер от ягодиц до талии.
Когда я в конце концов увидел всё это наяву, то не был особо разочарован. Женщины в журналах тех дней мало отличались от своих прототипов в реальности. Думаю, современная порнография может являться основной причиной проблем с потенцией. Как еще реагировать бедному подростку, когда он наконец познакомится
Естественно, меня интересовал секс, но я относился к парням, у которых были подружки, как-то подозрительно. Ведь, кроме секса, чего еще можно хотеть от девушки?
Я знал, отчасти от краснорожего учителя биологии, отчасти из грязных намеков, распространяемых другими мальчишками, что у женщин регулярно идет кровь, и это казалось мне отвратительным. Инопланетяне. На протяжении всего нашего брака я ясно дал понять Элис, что не хочу ничего знать о циклах кровотечений, кистах яичника или любых других отвратительных проявлениях, связанных с полом. И, надо отдать ей должное, она не беспокоила меня этим. Ежемесячная «головная боль» для меня терпима, и если время от времени жене приходилось ложиться в больницу на небольшую «процедуру», то тоже не беда. Милая Элис…
Зимой последнего перед выпуском года мне удалось на школьных танцах засунуть язык в рот девушке. Ходили слухи, что она позволяет себя оседлать, если купишь ей лимонад. Два мальчика заявили об успешном применении этого метода. Позже, на улице, на капоте машины краснорожего, пока парочки внутри танцевали под песню Даны «Всяко-разно», мои руки впервые наткнулись на женскую грудь. «Буфера», как их называли на школьном наречии. Девица эта оказалась несговорчивой. Мне пришлось буквально ее умолять. Как удивительно податливы были ее груди, обволакивая мои отчаянные пальцы; вне своего кокона отвисшие и тяжелые. Она позволила мне целовать их, и внезапно всё стало смертельно серьезным. Я попытался сосредоточиться на дыхании, чтобы предотвратить надвигающийся в моих немодных брюках катарсис. Но, когда мои руки начали двигаться на юг, она остановила меня пощечиной и, подозреваю, заранее отрепетированной чопорной фразой: «Девушка обязана проводить где-то красную линию, и моя линия находится на талии».
Она оттолкнула меня, надела лифчик, кофту, свитер и пальто (была зима), я почувствовал себя расстроенным и смущенным. Попытался снова поцеловать ее и заставить передумать, но она пожаловалась, что ей холодно, и вернулась в пропитанный гормонами зал. Я хотел последовать за ней и извиниться, но не был уверен в том, что сделал что-то не то. Просто она заставила меня почувствовать себя неправильно и плохо. Не зная, что еще делать, я разрыдался, начал мастурбировать и проклинать эту проклятую корову. Мне стало лучше. Вот мой первый сексуальный контакт. Надо было принять во внимание склонность школьников к хвастовству. Стало очевидно, что никто еще не смог преодолеть ее красной линии.
Через год, начав вступать в интимные отношения с девушками в колледже, я был гораздо успешней. Хотя «сексуальная революция» шестидесятых каким-то образом обошла Ирландию стороной, в семьдесят первом году в кампусе оказалось уже достаточно любопытных и образованных девушек, знающих, что они тоже имеют право на оргазм. Они были готовы делать то, о чем читали. Я следовал американской бейсбольной традиции бить по четырем базам по очереди. Как ни странно, я почти всегда добирался до четвертой базы, и это, безусловно, быстро повысило мою уверенность в себе. Некоторые из парней ненавязчиво спрашивали моего совета, прикрывая просьбу шутливым подтруниванием, но никакого секрета тут не было.
За прошедшие годы я научился очаровывать их. Это не так уж сложно, если вы неплохо выглядите и умеете производить впечатление язвительного острослова и умника. Делайте вид, что не замечаете их. Затем постепенно начинайте проявлять некоторый отстраненный интерес, будто перед вами лабораторный образец. Слегка ткните ее длинной палкой с некоторого расстояния. Игнорируйте ее в течение длительного времени, чтобы посмотреть, как она реагирует. Затем резко атакуйте. Это почти всегда срабатывает.