Разоблачение
Шрифт:
– Наконец-то, – буркнул Гарвин. – Слушай меня, Фил: мне уже надоело тратить время на этого Сандерса – устал быть таким милым дядюшкой, да это и не срабатывает. Всему свое время. Что мы намерены предпринять, чтобы дать ему это понять?
– Я уже думал над этим, – сказал Фил. – Что делает Сандерс? Я имею в виду, как это в действительности выглядит? Он мажет Мередит грязью, так?
– Еще бы не так!
– Он ни перед чем не остановится, чтобы замарать ее.
– Это точно.
– А все, что он о ней говорит, – неправда. Но для того чтобы запачкать доброе имя человека, не обязательно говорить
– Что из этого?
– Может быть, нужно заставить Сандерса испытать это на своей шкуре…
– На своей шкуре? О чем ты говоришь?
Блэкберн глубокомысленно уставился на подъезжающий автомобиль.
– Я думаю, что Том – жестокий человек.
– Что? – переспросил Гарвин. – Да ничего подобного. Я знаю его тыщу лет. Он просто цыпленок!
– Не могу с вами согласиться, – возразил Блэкберн, потирая нос. – Я думаю, он склонен к насилию. В колледже он играл в футбол и привык сбивать с ног людей, стоящих у него на пути. Когда он играет в сборной нашей фирмы, он всех расшвыривает. У него склонность к насилию. Но это у многих мужчин в крови. Все они насильники.
– Что за ерунду ты несешь?
– И вы не можете отрицать, что он был груб с Мередит, – продолжал Блэкберн. – Кричал. Ругался. Толкал ее. Сбил с ног. Секс и насилие. Мужчина, потерявший контроль над собой. Он намного сильнее ее – вы только поставьте их рядом, и любой заметит разницу. Он намного крупнее, намного сильнее… Только взгляните на него, и увидите грубого, дикого человека, а милая внешность – не более чем маскировка. Сандерс – один из тех мужчин, которые дают волю своим инстинктам, избивая беззащитных женщин.
Гарвин помолчал, затем покосился на Блэкберна.
– Тебе не по силам запустить такую утку.
– Я полагаю, по силам.
– Никто, будучи в своем уме, на это не клюнет.
– А я думаю, что кое-кто клюнет, – загадочно сказал Блэкберн.
– Да? И кто же?
– Кое-кто, – повторил Блэкберн.
Автомобиль подрулил к краю тротуара. Гарвин открыл дверцу.
– Ну, все, что я знаю, – сказал он, – это то, что мы должны вынудить его пойти на переговоры. Надо прижать его так, чтобы он на них согласился.
– Думаю, что это можно будет устроить, – сказал Блэкберн.
– Все в твоих руках, Фил, – согласно кивнул Гарвин, – добейся этого.
Он сел в машину. Блэкберн нырнул следом за ним.
– Тебя где, к чертовой матери, носит? – рявкнул Гарвин, обращаясь к водителю.
Дверца захлопнулась, и автомобиль тронулся.
Сандерс, сидя в автомобиле Алана, возвращался с Фернандес в Посреднический центр. Та, покачивая головой, слушала отчет Сандерса о разговоре с Гарвином.
– Вы не должны были встречаться с ним наедине. Он не вел бы себя так, будь я рядом. Он в самом деле говорил о послаблениях для женщин?
– Да…
– Очень мило с его стороны. Он нашел достойную причину для того, чтобы мы покрывали насильницу. Отличный штришок: все должны сидеть сложа руки и разрешать ей нарушать закон уже хотя бы потому, что она – женщина. Очень мило.
Ее слова придали Сандерсу сил. Разговор с Гарвином совсем было его расстроил, и вот теперь, хотя он и понимал, что Фернандес
– И вообще, весь разговор очень любопытен, – продолжала Фернандес. – Он вам угрожал? – Сандерс кивнул.
– Не обращайте внимания, это просто сотрясение воздуха.
– Вы уверены?
– На сто процентов, – подтвердила она. – Пустой треп. Но теперь вы, по крайней мере, знаете, почему они так уверены, что мужчины этого не примут. Гарвин вкратце изложил идею, которая годами внушалась всем «людям команды»: посмотрите на это с другой точки зрения. Ну что такого особенного произошло?.. Пусть все дальше идет, как шло. Все возвращаются к своей работе, и будем снова одной большой счастливой семьей.
– Обалдеть! – сказал сидящий за рулем Алан.
– Это реалия нашего времени, – сказала Фернандес. – Но долго это продолжаться не может. Сколько, кстати, Гарвину лет?
– Почти шестьдесят.
– Теперь я кой-что понимаю. Но Блэкберн должен был ему объяснить, что его линия бесперспективна. С точки зрения закона у Гарвина нет выбора. Как минимум, он должен перевести на другую работу Джонсон, а не вас. Но лучше ему ее уволить.
– Не думаю, что он это сделает, – сказал Сандерс.
– Разумеется, не сделает.
– Она же его фаворитка, – объяснил он.
– И, что более весомо, она его вице-президент, – добавила Фернандес и стала глядеть в окно. В это время машина поднималась на холм, на котором находился Посреднический центр. – Вы должны уразуметь, что все это так или иначе связано с властью. Само преследование по сексуальным мотивам связано с властью, так же как и нежелание компании давать делу ход. Сила защищает силу. И уж если женщина проникает в правящую верхушку, эта верхушка будет прикрывать ее так же, как и мужчину. Ведь, например, доктора никогда не свидетельствуют друг против друга – независимо от их пола. Не хотят они подводить коллегу – и все тут. Так и администраторы – не хотят разбирать жалобы на других администраторов, все равно, мужчин или женщин.
– Значит, дело только в том, что женщин почти не назначают на такие должности?..
– Ну да. Хотя сейчас их уже начинают назначать, и теперь мы будем сталкиваться с такими же бесчестными поступками с их стороны, которые мог совершить мужчина.
– Ах, эти свиньи-шовинистки, – хихикнул Алан.
– Не заводись.
– Ты ему о статистике расскажи, – посоветовал Алан.
– Какой статистике? – спросил Сандерс.
– Мы имеем данные, что около пяти процентов от общего числа жалоб на сексуальное преследование подается мужчинами против женщин. Казалось бы, это относительно небольшое число. Но ведь и количество женщин в высшем руководстве компании тоже пока не превышает тех же пяти процентов. Так что можно считать, что женщины насилуют мужчин так же часто, как и мужчины женщин. И чем больше женщин будет попадать на руководящие должности, тем быстрее будет расти этот процент. Опять же повторю, что насилие связано с властью, а власть пола не имеет: женщины используют ее преимущества не чаще и не реже, чем мужчины. Злоупотребить властью может только тот, кто ей облечен. Вот в чем причина, что ваш босс не станет увольнять мисс Джонсон.