Разоблаченный любовник

Уорд Дж. Р.

И все это время она пьет… пьет, пока не насытится, пока не почувствует себя удовлетворенной, заполненной.

Почувствует, что о ней заботятся. Кто-то другой.

Бутч залпом выпил двойную порцию.

Твою мать. Его ломало. Он распадался на части, прямо здесь и сейчас, его внутренности как будто вываливались на пол, его жизненные силы просачивались в землю под ногами незнакомцев, смешиваясь с коктейльными салфетками и чеками от кредитных карт.

Официантка, благослови ее Господь, принесла еще скотча.

Он поднял второй бокал и прочел себе лекцию.

О`Нил,

соберись, тряпка. Верь в нее. Она никогда не будет спать с другим мужиком. Не будет и все.

Но секс все равно был частью этого.

Прикончив порцию скотча, он понял, что у этого кошмара был еще один аспект. Она будет питаться регулярно, не так ли? Им придется проходить через это снова и снова.

Черт. Ему хотелось думать, что он был достаточно взрослым, достаточно уверенным в себе человеком, чтобы выдержать все это, но на самом деле, он был жалкий собственник и эгоист. И в следующий раз, когда она будет питаться, они опять вернутся туда, где они сейчас, где она в руках другого мужчины, а он в это время напивается в клубе, испытывая дикое желание повеситься. Только потом все будет еще хуже. А спустя какое-то время даже больше. Он любит ее так сильно, так глубоко, что это уничтожит их обоих, и довольно скоро.

Кроме того, какое будущее ожидало их? Судя по количеству алкоголя, потребляемого им в последнее время, он, вероятно, протянет еще лет десять, прежде чем откажет его печень, а она проживет еще сотни лет. Он будет, лишь, маленькой ссылкой на полях ее долгой жизни, выбоиной на ее дороге к мужчине, который ей подойдет, который даст ей то, в чем она нуждается.

Когда официантка принесла ему третью двойную, Бутч поднял указательный палец, не давая ей уйти. Пока она ждала, он осушил стакан, отдал его ей, и она пошла обратно к бармену.

Когда она вернулась с четвертой порцией, тощий блондин со своим трио толстошеих телохранителей начал размахивать руками через столики, подзывая ее к себе.

Господи, казалось, что этот малолетка ошивается здесь каждую чертову ночь. Или, может быть, он был просто идиотом.

— Эй! — заорал мальчишка. — Нас нужно обслужить. Поторопись.

— Сейчас подойду, — сказала официантка.

— Прямо сейчас, — рявкнул засранец, — И не минутой позже.

— Я скоро вернусь, — пробормотала она в сторону Бутча.

Когда она подошла к юнцу, Бутч наблюдал, как компания вовсю к ней пристает. Все они проклятые гребаные показушники. А дальше, наверняка, они будут вести себя еще хуже.

Впрочем, как и Бутч.

— Ты агрессивно настроен, Бутч О`Нил.

Он закрыл глаза. Когда снова открыл их, женщина с короткой стрижкой и мужским телом все еще стояла перед ним.

— С тобой явно сегодня будут проблемы, Бутч О`Нил.

Ему хотелось, чтобы она прекратила повторять его имя.

— Нет. Я в порядке.

Ее глаза вспыхнули эротическим огнем.

— О, я знаю. Но давай будет реалистами. Будешь сегодня плохим мальчиком?

— Нет.

Она долго и упорно смотрела на него. Легкая улыбка скользнула по ее губам.

— Ну что ж… Я буду за

тобой присматривать. Помни об этом.

Глава 25

Джойс О`Нил Рафферти встретила своего мужа в дверях, придерживая ребенка на бедре, солнечные блики отражались на ее лице. Майк стоял на коврике, явно уставший после двойной смены, но ее это абсолютно не заботило.

— Сегодня мне звонил мой брат. Бутч. Ты рассказал ему о крещении, не так ли?

Майк чмокнул Шона, но жену поцеловать не решился.

— Послушай, дорогая…

— Это не твое дело!

Майк закрыл дверь.

— Почему вы все так его ненавидите?

— Ноги моей там не будет, если он придет.

Она отвернулась.

— Он не убивал вашу сестру, Джо. Ему было всего двенадцать. Что он мог сделать?

Джо приподняла сына на руках и даже не обернулась.

— Дело не только в Дженни. Бутч отвернулся от семьи много лет назад. Его выбор не имеет ничего общего с тем, что произошло.

— Может, это вы все от него отвернулись?

Она бросила взгляд через плечо.

— Почему ты его защищаешь?

— Он был моим другом. До того, как мы с тобой познакомились и поженились, он был моим другом.

— Другом. Когда в последний раз вы с ним разговаривали?

— Неважно. Когда я знал его, он был хорошим парнем.

— О, какое у тебя доброе сердце, — она направилось к лестнице. — Мне надо покормить Шона. Твой ужин в холодильнике.

Джойс поднялась на второй этаж, на лестничном пролете ее взгляд упал на распятие, что висело на стене. Отвернувшись от креста, она вошла в комнату Шона и села в кресло возле его кроватки. Обнажив грудь, она поднесла ее к личику сына, и он припал к ней, сжимая ручонкой плоть. Он ел, его тельце было теплым, пухлым и источало здоровье, реснички лежали на румяных щечках.

Джойс несколько раз глубоко вздохнула.

Черт. Теперь она жалела, что кричала. И что отвернулась от распятия. Она прочла «Аве Мария» и, чтобы хоть как-то успокоиться, начала считать идеальные пальчики Шона.

Господи, если с ним хоть что-нибудь случиться, она этого не переживет, ее сердце уже никогда не будет биться в прежнем ритме. Как ее мать это сделала? Как она смогла пережить смерть своего ребенка?

И Одэлл потеряла двоих детей. Сначала Дженни. Потом Бутча. Слава Богу, ее разум ослабевает. Освобождение от плохих воспоминаний должно быть благом.

Джойс погладила темные волосики Шона и поняла, что ее мать даже не попрощалась с Дженни. Тело было слишком изуродовано, чтобы хоронить его в открытом гробу, и отцу, Эдди O`Нилу, пришлось опознавать его в морге.

Господи, в тот ужасный осенний день, если бы только Бутч прибежал домой и сказал взрослым, что Дженни только что уехала… может быть, они могли бы спасти ее. Дженни не разрешалось садиться в машины к мальчикам, и все знали это правило. Бутч знал это правило. Если бы только…

О, черт. Ее муж был прав. Вся семья ненавидела Бутча. Неудивительно, что в один прекрасный день он взял и исчез.