Разочарованный странник
Шрифт:
Потрудившись в Оптиной пустыни десять дней, мы решили, что этого вполне достаточно и пора продолжить путешествие. Наш дальнейший путь лежал в Киев.
Киев-Жировичи.
На железнодорожном вокзале Калуги мы узнали, что до Киева скоро будет какой-то проходящий поезд, и мы попросили в кассе дать нам
За окном вагона менялись пейзажи, приближаясь к южному региону страны, деревья начинали вытягиваться, зажелтели поля подсолнечника и зарослей кукурузы. Вечером поезд сделал большую остановку в Орле. На улице вдоль состава местные тётки продавали горячую варёную картошку с душистым укропом, а к ней – малосольные огурцы. Лучший ужин и не придумаешь! Наевшись рассыпчатой картошки с хрустящими огурцами и напившись чаю с пряниками, мы завалились спать, и проводница разбудила нас утром уже в Киеве.
По приезду в Киев мы пошли искать гостиницу на пару дней. И как-то в процессе поисков неожиданно наткнулись на агентство, которое занималось расселением гостей Украинской столицы. Вот туда-то мы и обратились. Девушка попросила дать ей наши паспорта и в процессе оформления она подозвала другого сотрудника. Они вместе что-то стали обсуждать, показывать в записях журнала, и вдруг объявляют нам о том, что мы оказались сто тысячными посетителями и теперь нам положен приз. В качестве приза нам предложили бесплатную обзорную экскурсию на автобусе по Киеву. Но, честно говоря, нам нужно было побыстрее куда-нибудь заселиться, да и пойти в Киево-Печерскую Лавру. Поэтому мы любезно отказались от экскурсии и попросили в качестве приза поселить нас в более или менее приличное место. Наше предложение было принято и нас поселили в небольшую, но уютную гостиницу. На самом деле это была вовсе не гостиница, а общежитие. В принципе, мы могли бы взять номер в любой гостинице Киева, денег у нас было достаточно, только нигде не было мест. А у этого агентства видимо налажены какие-то свои связи и договорённости с общежитиями, которые в летний период пустовали, поэтому места у них всегда были.
Добравшись до места нашего временного проживания, мы оставили вещи в комнате, в которой кроме нас никого больше не было, и отправились по городу в поисках столовой или кафе, чтобы немного перекусить. Но долго искать не пришлось. На Крещатике нас привлекла вывеска с бубликами и варениками, и мы зашли поинтересоваться, что там нам могут предложить. Оказалось очень даже! Там были горячие бублики, которые выпекали тут же, и вареники на любой вкус. Димка никак не мог привыкнуть к вывескам и надписям на украинском языке и всю дорогу его разбирал смех. «Морозиво», «Чоловiче взуття», «Жiночи одяг» или троллейбусный «квиток» для него были совершенно непонятными словами. Меня же всё это нисколько не удивляло, потому что я с самого детства и до окончания школы прожил в Минске, и даже в 10-ом классе сдавал экзамены по «беларускай мове и лiтаратуре». И для меня «украiньска мова» была совершенно привычной и понятной. Но горячие бублики с молоком в этой вареничной не нуждались ни в каком переводчике – здесь все становились братьями. Откусив тёплый бублик и хлебнув молока, сразу забывал о том, кто ты и где ты. А вкус «вареникiв з вишнею i сметаною», которые подавались тут же, сразу оставался в памяти на всю жизнь и вызывал желание поселиться где-нибудь рядом в соседнем доме. Это было настолько вкусно, что за два дня нашего пребывания в Киеве мы с Димой стали постоянными посетителями этого заведения.
После незабываемого завтрака мы направили свои стопы в Киево-Печерскую Лавру, чтобы поклониться преподобным Антонию и Феодосию. К тому же мы приехали в Киев как раз в то самое время, когда Церкви только что были возвращены Дальние пещеры и здесь начала возрождаться монашеская жизнь.
День был по-южному тёплый и солнечный, купола церквей горели золотом и с самого входа в Киево-Печерскую
И вот странное дело. Внутреннее убранство Трапезной палаты было разработано знаменитым архитектором Алексеем Викторовичем Щусевым, и он же потом стал автором мавзолея Ленина, лауреатом четырёх Сталинских премий и двух орденов Трудового Красного Знамени; художник Ижакевич, автор росписи этого храма, после революции стал членом Ассоциации художников Красной Украины и так же награждён орденом Трудового Красного Знамени. В то время как большевики уничтожали и ссылали «церковников» в лагеря, они благополучно трудились и получали правительственные награды. Такая метаморфоза мне была непонятна. Видимо не всё до конца известно нам о том периоде времени…
По длинной деревянной галерее мы прошли к Дальним пещерам. Выйдя на площадь возле церкви Рождества Богородицы, мы увидели, что под открытой галереей храма готовится вечернее богослужение. Внутри галереи развешивали иконы, украшали их расшитыми рушниками, и в торце галереи уже был устроен переносной Престол. В одной из арок послушник заканчивал крепить небольшой колокол. Мы с Димой как раз стояли возле него, когда он, спускаясь со стула, ненароком зацепил верёвку языка колокола и тот издал зычный звук. Послушник вначале испугался от неожиданности, а потом сам себе удивляясь растерянно произнёс, глядя на нас:
– Во, то ж первый колокольный звон Лавры.
Посещение пещер уже закрывалось, но мы всё равно спустились в них. Пройдя несколько метров навстречу нам по подземной галерее шёл инок с фонарём, объявляя о закрытии пещер и выпроваживая посетителей. Когда он подошёл к нам я обратился с просьбой:
– Благословите мы быстро пройдём и сейчас вернёмся.
– А, ну если «благословите», то тогда можно, – ответил он, улыбаясь и пошёл дальше.
Наверное, тот инок сейчас уже архимандрит или даже архиерей. А может быть женился и теперь уже воспитывает внуков. Пути Господни неисповедимы.
На следующий день, 14-го августа, был праздник Происхождения честных древ Животворящего Креста Господня или, как его называют в народе – Медовый Спас. Мы приготовились ко Причастию и пришли рано утром в Лавру на литургию, которая служилась в пещерном храме преподобного Феодосия. Народу было много. Люди стояли по коридорам пещер, пели и молились. В прилегающем коридоре пещер шла исповедь на накрытом покрывалом надгробии, на котором лежал крест и Евангелие. Кто-то сказал нам, что на этом месте захоронен преподобный Феодосий. Мы, конечно, захотели поисповедаться именно на этом месте. Исповедь принимал молодой иеромонах, как потом выяснилось, имя у него было тоже Феодосий. Получилось так, что мы исповедались у Феодосия на гробе Феодосия.
По окончании богослужения мы подошли к отцу Феодосию за благословением в дорогу, так как утром следующего дня мы собирались поехать в Жировичи, в Свято-Успенский монастырь, чтобы помолиться чудотворной Жировичской иконе Божией Матери, почитаемой чудотворной православными и католиками. Да и к слову сказать, действующих монастырей на то время в нашей стране больше и не было. Отец Феодосий благословил нас в дорогу и подвёл к тут же стоящему у стены шкафу с мироточивыми главами. Это были черепа святых угодников Божиих, помещенные в специальные сосуды и на половину находящиеся в прозрачной жидкости. Эта жидкость и была тем самым миром, которое чудесным образом исходило от этих глав. Подойдя к шкафу, отец Феодосий открыл его дверцы, и мы увидели, что макушки черепов влажные и покрыты как бы росой или потом.