Разок за деньги или деньги всему начало
Шрифт:
– Мой мальчик, - сказал он в трубку. – У меня тут девушка, которая хочет внимания.
На другом конце что-то ответили.
– Стефани Плам, - добавил Джимми. – Она дома, ждет тебя. И, Бенито, убедись, что тебя никто не видит.
Разговор прервался, и связь оборвалась.
– Это то, что случилось с Кармен?- спросила я.
– Боже, Кармен прикончили из милосердия. Не знаю, как она вообще добралась до дома. К тому времени, когда мы прознали об этом, она успела позвонить Морелли.
– И что теперь?
Он снова прислонился к стене.
–
– И что будет, когда здесь появится Рамирез?
– Отвернусь, пока он будет заниматься тобой, потом застрелю его твоим пистолетом. К тому времени, как явится полиция, вы оба истечете кровью, и все концы в воду.
Он был убийственно серьезен. Он собирался наблюдать, как Рамирез насилует и пытает меня, а затем собирается удостовериться, что меня забьют до смерти.
Комната поплыла у меня перед глазами. Ноги зашатались, и я обнаружила, что сижу на краю постели. Я опустила голову между колен и подождала, пока рассеется туман. Перед глазами возникло видение избитого тела Лулы, наполняя меня ужасом.
Головокружение прошло, но тяжелое сердцебиение сотрясало тело. Рискни, подумала я. Сделай что-нибудь! Только не сиди здесь и не жди Рамиреза.
– Ты в порядке? – обратился ко мне Альфа. – Плохо выглядишь.
Я не подняла головы.
– Меня сейчас стошнит.
– Тебе нужен таз?
Голова все еще была между колен. Я потрясла ею
– Нет. Дай мне минуту перевести дух.
Рядом в клетке бегал Рекс. Я не могла вынести, зная, что, может, вижу его в последний раз. Забавно, как можно привязаться к такому маленькому созданию. В горле образовался ком при мысли, что Рекс осиротеет, и послание вернулось ко мне. Сделай что-нибудь! Делай хоть что-то!
Стиснув зубы, я вознесла короткую молитву и бросилась вперед, кинувшись на Альфу, ударив его головой в живот.
Альфа издал рык, и пистолет выстрелил поверх моей головы, разбив окно. Если бы я была круче, то нанесла бы следующий хороший удар ногой по яйцам, но я действовала с безрассудной энергией, от адреналина кровь бросился мне к голову. Я была в состоянии «сражайся-или-беги» (рефлекс на стресс, доставшийся нам от животных, психологический термин – Прим. пер.), и легче всего было выбрать бегство.
Я бросилась прочь через открытую дверь спальни в гостиную. И была уже почти в прихожей, когда услышала щелчок пистолета, и мою левую ногу, как током, пронзила боль. Я завопила от боли и удивления, потеряв равновесие. Потом схватила сумку с прилавка двумя руками и стала искать мой .38 –й. Альфа возник на пороге кухни. Он поднял оружие и прицелился.
– Сожалею, - сказал он. – Но выбора нет.
Нога моя горела, сердце колотилось в груди. Нос кровоточил, и слезы застилали глаза. Я взяла двумя руками мой маленький «Смит и Вессон», все еще находящийся в сумке. Сморгнула слезы и открыла огонь.
14
Дождь тихо барабанил по стеклу в гостиной, состязаясь со звуками, которые издавало колесо Рекса. Прошло уже четыре дня с тех пор, как меня подстрелили, и боль перешла
А вот душевное здоровье поправлялось куда медленнее. У меня еще случались ночные кошмары, и я все еще боялась оставаться одна в квартире. Застрелив Джимма Альфу, я подползла к телефону и позвонила в полицию, прежде чем отключилась. Они появились вовремя, чтобы схватить Рамиреза на полпути ко мне на пожарной лестнице. Затем они увезли его в тюрьму, а меня - в больницу. К счастью, мне повезло больше, чем Альфе. Он был мертв. Я - жива.
На моем счету в банке покоились десять тысяч долларов. Ни цента еще не было потрачено. Меня задержали семнадцать стежков на моей заднице. Мне хочется сотворить что-нибудь безответственное, типа слетать на уик-энд на Мартинику, когда снимут швы. Или, может, сделать татуировку, или выкрасить волосы в красный цвет.
Я подпрыгнула от стука в дверь. Было почти семь вечера, и я не ожидала гостей. Осторожно я выползла в прихожую и приложилась к глазку. Челюсть у меня отпала от вида Морелли в спортивной куртке, джинсах, гладко выбритого, подстриженного. Он смотрел прямо в глазок. И самодовольно улыбался. Знал, гад, что смотрю на него, сгорая от любопытства, благоразумно ли поступлю, если открою дверь. Он помахал, и я вспомнила, как две недели назад ситуация была прямо противоположная.
Я отомкнула два засова. Но оставила цепочку на месте. Заскрипела дверью.
– Что?
– Убери цепочку, - сказал Морелли.
– Зачем?
– Потому что принес тебе пиццу, и если наклоню ее, чтобы тебе отдать, весь сыр смажется.
– Пицца от Пино?
– Конечно, это пицца от Пино.
Я переместила вес с левой ноги, чтобы облегчить боль.
– Зачем ты принес мне пиццу?
– Не знаю. Захотелось. Ты собираешься открыть дверь или как?
– Я еще не решила.
Это вызвало медленную дьявольскую улыбку на его физиономии.
– Ты меня боишься?
– Угу… да.
Улыбка еще пребывала на месте.
– Так и должно быть. Ты закрыла меня в холодильнике с тремя трупами. Рано или поздно я с тебя за это спрошу.
– Но не сегодня?
– Нет, - подтвердил он.
– Не сегодня.
Я закрыла дверь, сняла цепочку, и распахнула врата ему навстречу.
Он положил белую коробку и упаковку пива на стойку и повернулся ко мне.
– Что-то, похоже, немного медленно топаешь. Как себя чувствуешь?
– Нормально. К счастью пуля разорвала немного жира и по большей части повредила стену в коридоре.
Его улыбка увяла.
– Как ты на самом деле себя чувствуешь?
Не знаю, как Морелли это удается, но он всегда может пробить мою защиту. Даже, когда я была на страже, и сохраняла бдительность, Морелли мог достать меня, завести меня, заставляя сомневаться, в своем ли я уме, и, вообще, возбуждать во мне самые неподходящие чувства. Беспокойство крылось в уголках его глаз, рот сжался, в противовес легкомысленному тону вопроса.
Я зажала губу, но откуда-то взялись слезы, тихо сбегая по щекам.