Разорванный август
Шрифт:
Ремарка
«Вновь обостряется обстановка на армяно-азербайджанской границе и в Нагорном Карабахе. Обстреляны азербайджанский город Ходжалы и село Малыбейли Шушинского района. Ответным огнем обстреляны армянские села Карачинар и Еникенд Геранбойского района и село Дашкенд Аскеранского района. В настоящее время продолжаются столкновения еще в ряде районов».
Глава 16
Семнадцатого
Валентин Павлов – руководитель советского правительства. Все еще могучая армия второй сверхдержавы мира под руководством Язова, все еще единый КГБ с разведкой, контрразведкой, службой охраны, пограничными войсками, шифровальными службами, правительственной связью и секретными архивами во главе с Крючковым. Секретарь ЦК КПСС Олег Шенин, руководивший секретариатом и считавшийся третьим человеком в партии после Горбачева и Ивашко. На самом деле уже давно, после апрельского Пленума ЦК КПСС, он был первым в этой организации. И Бакланов, являющийся заместителем председателя Совета обороны СССР, которому подчинялся весь ВПК огромной державы.
Четверо приехали сюда, ни минуты не сомневаясь в своем выборе. Пожалуй, только Язов был несколько смущен подобным закрытым совещанием, в котором участвовали все высшие лица государства, обладавшие реальной властью. В отличие от них, у вице-президента Янаева такой власти просто не было. Да его и не позвали на это совещание.
– Я думаю, мы все понимаем важность момента, – начал Павлов. По должности он и Бакланов были выше остальных. – Нужно принимать срочные меры, иначе мы потеряем страну.
– Если уже не потеряли, – вставил Шенин.
– Пока еще нет, – начал краснеть Павлов, – но можем потерять ее в ближайшие дни. Мы послали подробную справку Михаилу Сергеевичу. Надо действовать.
– Давайте ваши предложения, – подал голос Крючков. Он прекрасно знал, что именно хочет сказать Павлов.
– Чрезвычайное экономическое положение – это единственное, что нас сейчас может спасти, – ответил Павлов. – Несколько часов назад мы закончили заседание Президиума Кабинета министров. И практически все присутствующие в один голос указывали, что этот Союзный договор разрушит нашу страну. Сегодня семнадцатое августа, значит, через три дня мы будем жить уже в другой стране, в которой будет пятнадцать руководителей государств и чисто номинальный Центр. Мы серьезно обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что подписывать такой Союзный договор просто невозможно.
– Его готовили в качестве компромисса для руководителей республик, – напомнил
– Мы разрушим государство, – упрямо повторил Павлов. – Необходимо приостановить договор и немедленно ввести чрезвычайное положение.
– Нужно согласие президента, – сказал Бакланов.
– Правильно, – согласился Язов. – Надо позвонить Михаилу Сергеевичу.
– Такие вопросы нельзя обсуждать по телефону, – возразил Шенин. – Я думаю, что будет правильно, если завтра к нему полетят несколько человек, которые попытаются объяснить ситуацию.
– Кто полетит? – спросил Язов.
– Я готов лететь, если нужно, – ответил Шенин. – Мы посоветовались и решили, что со мной должен полететь Болдин. Как руководитель администрации президента и самый близкий ему человек. Но все документы по введению чрезвычайного положения уже давно готовы в администрации президента.
– Чрезвычайное экономическое положение невозможно просто так ввести, – сказал Крючков, – его опять никто не будет выполнять. Республики начнут саботировать ваши решения, и вы снова ничего не сможете сделать. Речь должна идти только о введении чрезвычайного положения по всей стране. Не экономического, а политического.
– То есть военного, – уточнил Шенин.
– Да, – ответил Крючков, – если хотите.
– Согласен, – быстро сказал Павлов, – если речь идет о спасении нашего государства. Иного пути я просто не вижу.
– Согласен, – кивнул Бакланов, – так будет правильно. Мы готовили документы с учетом именно этого фактора. Не просто экономическое, а вообще чрезвычайное положение, чтобы остановить все конфликты, прекратить кровопролитие, утвердить верховенство советских законов над всеми остальными. И навести порядок в стране.
– Согласен, – сказал Шенин. – Его нужно было вводить еще в прошлом году, мы бы тогда избежали стольких потерь.
Все посмотрели на Язова. Он смутился и пробормотал:
– Я не знаю, мы военные люди, и нам нужен конкретный приказ. Если будет такое решение, мы готовы его выполнять.
– Тогда, может, вам отправиться вместе с нами к Михаилу Сергеевичу? – предложил Шенин.
Язов угрюмо пожал плечами. Он не знал, как ему реагировать, и не хотел лететь к Горбачеву. Он все еще помнил, как за несколько минут сняли с должности министра обороны маршала Соколова, когда над Красной площадью появился самолетик Руста.
– Пусть поедет Ахромеев или Варенников, – неожиданно предложил Бакланов, видя некоторое замешательство министра обороны, – чтобы не беспокоить Дмитрия Тимофеевича. Раз мы решили, что нужно привлекать армию к этому процессу. Я сам тоже полечу.
– Тогда лучше Варенников, – поддержал его Крючков, – он умеет говорить с Михаилом Сергеевичем. И он – член Центрального комитета.
Все согласно закивали. Решение было принято.
– Как только Михаил Сергеевич подпишет все документы, мы можем объявить о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению, – сказал Бакланов. – И учтите, что нам нужно обязательно вызвать в Москву Бориса Карловича Пуго. В его ведомстве служат почти полтора миллиона вооруженных людей.