Разорванный мир
Шрифт:
– Дурак!
– один из парней наконец разогнулся, - Надо же обыскать! Мало ли что она прячет. Может, план... У нас с этим строго. Раздели бы да посмотрели. Ты ненормальный, что ли?
Хэлла передернуло. Отчего же его не раздевали? Впрочем, все понятно...
– Эй, что происходит?
– донеслось из комнаты.
– Салага психует, - отозвался ударенный.
– Парень, - лениво произнес тот же голос, - Иди-ка сюда. Один. Не бойся, девке ничего не сделают. Я отвечаю.
Хэлл оглянулся на Юлию - она промокала глаза платочком,
– Ты позови, если что, - сказал он и шагнул в комнату.
Все молчали, автоматы были собраны и отложены. Говорил один лишь светловолосый, по-своему красивый, если бы не уродливый шрам на носу, мужчина, сидевший в кресле.
– Ты кто?
– Меня зовут Хэлл Маттаури. Я перебежчик из Арвилона. Девушка со мной.
– Ясно. Будем знакомы. А меня зовут Кондор. Это такая птица, в Южной Америке живет. Хищная. Всяких мелких зверюшек ловит, - мужчина как бы цедил фразы.
– Вы к кому относитесь?
– спросил осмелевший Хэлл, - Вы из армии Нея?
– Какого черта, - усмехнулся Кондор, - Мы ниоткуда. Они, - он кивнул на товарищей, - относятся ко мне, а я - ни к кому, понятно?
– Понятно.
– Так вот, у нас тут боевое братство. Один за всех и все за одного. Ты, как я понимаю, все равно не знаешь, куда податься. Так оставайся у нас. И девка пусть остается. Дерешься ты лихо... Ну как?
– Я бы в армию Нея хотел, - нерешительно сказал Хэлл.
– Ты дурачок,- ласково сказал Кондор, - Ты здесь еще ничего не знаешь, кто друг, а кто враг. А рыпаешься. Роберт!
– Да, хозяин, - один из парней поднялся.
– Подними-ка рубашку.
Парень поднял рубашку, и Хэлл с ужасом увидел на его спине переплетающиеся обильные зажившие рубцы.
– Где тебя так разукрасили?
– спросил Кондор.
– В армии Нея, - послушно ответил Роберт.
– Ясно? Могу еще показать. Ну что, хочется тебе в армию?
– спросил Кондор. Хэлл промолчал.
– У нас здесь свобода. Не захочешь с нами - уйдешь потом. Осмотреться-то тебе надо, верно?
– Да, мы, наверное, останемся, - сказал наконец Хэлл. И ведь Юлии нужно отдохнуть!
– Только пусть Юлию не трогают.
– А вот с этим, как понимаешь, у нас проблемки, - грустно сказал Кондор,- Баб вокруг нет. У нас ведь свобода. Я, положим, запрещу ребятам, но я ж не могу днем и ночью караулить. У нас ведь все общее.
– Тогда мы пойдем, - Хэлл сделал движение к двери. Один из парней вышел из коридора и загородил выход. На парне уже красовался запасной пуловер Хэлла, связанный бабушкой, на поясе висел охотничий нож.
– А это у вас не получится, - грустно сказал Кондор, - Ты уж прости. Но только рэстан тебе не поможет. У нас тут все такие.
То, что потом произошло, описать довольно трудно. На Хэлла навалились как-то все сразу. Действительно, это были хорошие бойцы, рэстан, или, скорее, какая-то дикая смесь разнообразных приемов, Хэлл прыгал, бил кого-то, уклонялся от ударов,
– Ну вот видишь, что получается, - печально сказал Кондор, - Против коллектива идти нельзя. И, кстати, я, как руководитель коллектива, должен заботиться о его нуждах. Коллектив должен быть удовлетворен. Ты не возражаешь, если мы начнем прямо сейчас? Я имею в виду твою подружку.
Хэлл вскрикнул что-то хрипло и яростно.
– Я понимаю, тебе неприятно. Но что мы можем сделать с коллективом? Впрочем, знаешь, у нас здесь принято обходиться без женщин... так, по-мужски, между собой. Может быть, ты согласишься заменить девочку? Тогда мы ее не тронем. А дверь закроем, она не увидит, не беспокойся.
Хэлл долго молчал.
– Где гарантии, что вы ее не тронете?
– спросил он наконец.
– Слово Кондора, - высокомерно бросил вождь.
Хэлла била крупная дрожь. Единственный выход... но очень уж плохой. Но если он откажется, что тогда будет с Юлией?
– Ну как, надумал?
– ласково спросил Кондор.
– Согласен, - хрипло сказал Хэлл.
– Развяжите его, - велел вожак.
– Хозяин, он же драться будет, - возразил один из парней.
– Он не будет драться, - спокойно сказал Кондор, - Он сам штаны снимет. Давайте, ребятки, в очередь.
Хэлла отпустили. Дрожащими пальцами он медленно расстегнул джинсы.
– Пусть зайдет, - крикнул Кондор. Хэлл вздрогнул. Он лежал у стены, и ему было уже все равно. Незнакомая, нестерпимая боль, и еще сильнее стыд... даже не стыд, а ужас какой-то, отчаяние, доходящее до смертельного предела. И очень больно, и больно в таком месте, о котором не то, что сказать, и подумать-то стыдно. Юлия вошла в комнату. Хэлл беззвучно заплакал.
Юлия растерянно обвела взглядом парней, Хэлла, лежащего у стены, посмотрела на Кондора. Она не знала, что сделали с Хэллом, и слава Богу.
– Не бойся, - ласково сказал Кондор, - Как тебя зовут?
– Юлия, - прошептала она.
– Никто тебя не тронет, - пообещал вожак, - Слово Кондора. Иди сюда.
Юлия покосилась на лежащего у стены Хэлла.
– Ничего, он отойдет, - сказал Кондор, - Мы тут поспорили немножко. Он чуть-чуть слишком зарывается, но это пройдет. Это у всех новеньких так. Ты за него не волнуйся.
– Хэлл, ты что?
– Юлия подошла к нему.
– Все нормально, - прошептал Хэлл. Не скажешь же об этом... А так ничего нет, лицо чистое, ни царапины, ни синяка. Юлия постояла, выпрямилась и посмотрела на Кондора. Потом она подошла к нему. Кондор взял ее за руку.
– Хорошая девочка. Юлия. Останешься со мной?
– спросил он. Юлия смотрела в его лицо - обезображенное шрамом, но с чистыми голубыми глазами, твердым подбородком, настоящее мужское лицо. И рука его - твердая, тяжелая, совсем не такая, как вялая подростковая кисть Хэлла, от этих жестких горячих пальцев словно тепло бежит по телу.