Разрушай и подчиняй
Шрифт:
— Я заберу ее. — Грассхоппер потянулся ко мне. Я не сопротивлялась, когда его руки приземлились на мои плечи, вытаскивая меня из сокрушительно нежной хватки Килла.
Все это было так чувственно, и грубость таинственно исчезла. Меня поглотила черная дыра, провалившаяся, словно кратер, который создал мое кошмарное землетрясение. Я полностью погрузилась в темноту амнезии.
Мне конец.
— Ты в порядке, приятель? — спросил Грассхоппер, когда Килл промолчал и замер. Он едва дышал, ботинки его приклеились
Ему потребовалась минута, чтобы ответить. Прочистив горло, Килл сказал:
— Буду в порядке, когда она исчезнет.
Я вздрогнула, желая рухнуть на пол и залечить свое кровоточащее сердце.
— Хорошо... я пойду тогда. Ты просто, эм-м-м, отдохни. Я вернусь быстро.
Грассхоппер направил меня к двери.
Вернется без меня. Их жизни продолжатся без меня.
Я не оборачивалась.
Я не могла обернуться.
Дверь за нами закрылась, и я сгорбилась, схватившись за живот. Боль глубоко внутри поглотила меня.
— Так будет лучше, — прошептал Грассхоппер. — Увидишь. Так будет лучше для всех.
У меня не было ответа. Я вообще сомневалась, что снова заговорю. К чему беспокойство, если от этого только беды?
Мы продолжали идти.
Мимо первого журнала Килла и его фотографии.
Мимо следующего, с которого смотрел частично бизнесмен, частично — господин байкеров.
С каждым шагом я оставляла кусочек себя, оставляя за собой след их хлебных крошек, чтобы никто не искал потерянную внутри меня девушку. Я бы ушла. И никогда не возвращалась. Мой единственный шанс был упущен — жизнь, в которую я верила, была ложью.
Я себе больше не доверяла. Я не доверяла мозгу, который был так непреклонен, подпитывая такими реалистичными явлениями — окрашивая мой здравый смысл до тех пор, пока я не узнала, что, должно быть, чокнутая.
По крайней мере, мое воображение преуспело. Оно было единственным местом, куда я могла бы сбежать, когда моего будущего рабства будет слишком.
— Подождите, — раздался голос Килла.
Грассхоппер остановился, сжав мой локоть сильнее, чтобы остановить и меня.
Я не оборачивалась, но моя спина напряглась, когда Килл направился к нам.
— Что-то забыл? — спросил Грассхоппер.
Я прислушалась к ответу Килла, даже сейчас желая, чтобы он, наконец, осознал свою ошибку.
— Я заберу ее.
Что?
Господи, нет. Пожалуйста. Я не могу позволить ему забрать меня и передать кому-то другому. Это было бы воплощением бессердечности. Он и так воткнул кинжал в мое сердце, ему не нужно продолжать прокручивать его.
Грассхоппер позволил мне отойти в сторону, когда подошел Килл.
— Ты уверен? Я имею в виду...
— Я уверен, мне необходимо своими глазами убедиться, что она исчезнет.
Все мои нервные окончания ожили в тот момент, когда его пальцы обхватили мое
Грассхоппер обиделся.
— Ты не доверишь мне сделать это?
Килл прорычал:
— Да. Я доверяю тебе. Но это необходимо мне. Мне необходимо знать,что я никогда не буду страдать снова.
Страдать?
Какой бессердечной сукой он меня выставил. Я хотела вылечить его истерзанное тело, а не сделать ему хуже. Я предложила ему свою любовь, доброту и дружбу — чем, по его мнению, хотела причинить ему боль?
— Я понимаю, — сказал Грассхоппер. — Я позвоню покупателю заранее и предупрежу, что ты придешь.
— Хорошо. Спасибо.
Неловкость рассеялась, и пальцы Килла сжались вокруг моего запястья.
— Ладно, Сара. Я так понимаю, это прощание. — Обреченность в голосе Грассхоппера выдернула меня из ступора.
Я сглотнула, не поднимая головы и отведя взгляд.
— Спасибо. За то, что хотя бы попытался.
Килл вздрогнул. Я надеялась, что он услышит выговор в моем голосе, адресованный ему, из-за отсутствия доверия или вежливости просто выслушать меня.
Килл потащил меня вперед, не сказав ни слова.
Мимо последней обложки журнала.
Мимо того места, где я стояла и раздевалась для него.
Через весь лагерь в гараж.
Клео.
Ее звали Клео. Это звучало верно... но ошибочно.
Я не могла вспомнить неправильное имя.
Могло бы это быть опровергнуто, если бы у меня было больше времени распутать мои воспоминания?
— Прошу, Килл. Не делай этого, — прошептала я, когда он потащил меня к черному внедорожнику.
Килл стиснул челюсти, но ничего не ответил. Его рука все еще удерживала мое запястье, его ноги топтались на месте, будто он хотел сорваться и броситься бежать подальше от меня.
Мое сердце запнулось из-за ненависти, отражающейся от него. Я не боролась — это было бессмысленно. Но я хотела, чтобы он просто остановился на минутку. Просто остановился и ...
И что? Бросит свои многолетние отрицания и кинется в агонию попыток поверить мне? Что-то подобное заняло бы больше сил, чем что-либо, и как бы я ни ненавидела это, я понимала его нежелание.
Было бы легче жить во лжи, чем разгребать последствия того, что я была бы Клео. Тогда возникло бы так много вопросов... Как мы разлучились? Почему он думал, что убил меня? Что на самом деле произошло много лет назад?
Я потянулась, обхватив его руку, которой он держал меня. Он не обернулся и не взглянул вниз.
— Прости, Артур. Мне жаль, что я причинила тебе боль. Мне жаль, что я заставила тебя столкнуться с тем, с чем ты не можешь справиться. Но, пожалуйста, не делай этого. Отпусти меня. Дай мне уйти. Я никогда не вернусь, и ты никогда меня не увидишь, но прошу, пожалуйста, не продавай меня.