Разрушенная
Шрифт:
— Может быть. Но я знаю, что когда-то мы были близки. И ты очень рисковала, когда появилась возле того лагеря.
Пожимаю плечами.
— Я просто глупая. И поступаю иногда вот так вот глупо.
— Что ж, я этому рад.
— Как ты оказался у Эйдена?
— Долгая история. Правильнее сказать, что это он нашел меня. Когда я убежал, то попался на глаза кому-то из ПБВ. Эйден проследил за мной до самого убежища, а потом долго убеждал, что он не на стороне лордеров.
— Конечно. Ты ведь тоже его не помнил.
— Не помнил
— Ух ты.
— Не уверен, что его гордость не пострадала. Мало кто легко забывает, что побывал в мертвой хватке. И даже не уверен, что они с Фло знают, кто я такой, каким стал. Хотят выяснить, что там со мной делали. Каждый раз устраивают так, чтобы я не оставался один, чтобы за мной присматривали. Сомневаются. Боятся, как бы не натворил чего.
— Им приходится осторожничать. — Я хмурюсь. Так, конечно, человеку не очень-то поможешь. Может быть, память начнет возвращаться к нему, как было со мной? — Не могу поверить, что ты здесь. — Я улыбаюсь той дурацкой счастливой улыбкой и снова всматриваюсь в него и не могу отвести глаз.
Бен смущенно улыбается:
— Слышал, ты проголодалась, вот, приготовил специально для тебя. — Он кивает на позабытый на столе поднос и отпускает мою руку.
— Спасибо. — Я беру сэндвич, жалкую замену его руки. Сыр и соленые огурчики. Огурцы не люблю, но он ведь и не должен помнить такую деталь? Есть еще много важного, чего Бен также не помнит.
Он остается. Я ем сэндвич, несколько раз смеюсь над его шутками и изо всех сил стараюсь поменьше на него смотреть. Неужели это все происходит на самом деле? Бен здесь. Эйден нашел его, он цел и невредим, ему ничто не угрожает.
В дверь стучат, и в комнату заглядывает Эйден.
— Привет. Ничего, если мы войдем?
Я только киваю. Они входят, и Флоренс выразительно смотрит на Бена. Он закатывает глаза и поднимается.
— Ладно, я тогда пойду. Увидимся завтра, да?
— Надеюсь.
Бен выходит, и я слышу, как он, еще не закрыв за собой дверь, заговаривает с кем-то в коридоре.
Неужели там на самом деле кто-то стоял и ждал его?
— Вы что, постоянно держите его под наблюдением? Все время?
Эйден пожимает плечами и смотрит на Флоренс:
— Мисс Осторожность считает, что так нужно.
Она тут же бросается в контратаку:
— Мы ведь не знаем толком, что у него на уме, разве не так? Допускаю, что он и сам этого не знает. И пока не выясним, что с ним сделали, эта мера совсем не лишняя.
— Ты слишком осторожничаешь. И с Беном, и со всем остальным. А сейчас нам нужно обнародовать имеющиеся доказательства. Вместе с показаниями Кайлы…
— Показаниями? — вмешиваюсь я. — Можно поподробнее?
— Когда есть такая возможность, мы записываем рассказы свидетелей, чтобы иметь достоверные сообщения очевидцев о злодеяниях лордеров, — объясняет Флоренс.
— Записываете?
— От тебя требуется одно: рассказать
— Дойдет, — говорит она. — Но чтобы в нас не сомневались, чтобы нам верили, мы должны точно знать, что все свидетельства достоверны. «Он сказал» или «она сказала» — этого недостаточно. Все утверждения должны быть подкреплены доказательствами — слухи здесь не сработают.
Но лордерам, должно быть, известно, насколько близко мы подошли к обнародованию собранных показаний, — в противном случае они бы не стали организовывать эту кибератаку. О существовании веб-сайта им было известно давным-давно. Почему же они встревожились именно сейчас? Должно быть, понимают, чем рискуют. Вот почему нам так важно их опередить.
Флоренс смотрит на меня.
— Пока достаточно и этого. — Тон такой, словно дальше должно последовать что-то вроде «ну не перед детьми же, Эйден». Хочу возмутиться, но вспоминаю, что узнала о ее отце, и сдерживаюсь.
— Готова сделать это прямо сейчас? — обращается ко мне Эйден. — Мы всегда стараемся записать показания при первой возможности.
— На пленку?
— Так лучше всего.
Я сглатываю, предстоящая запись меня пугает, но показать страх перед лицом Флоренс не могу.
— Почему бы и нет? Они и без того охотятся за мной; одной причиной меньше, одной больше — значения не имеет.
— Вот это настрой, — говорит Флоренс. Не успеваю я подумать, как выглядят мои волосы после многочасового пребывания в тайнике, а она устанавливает на столе штатив с камерой. — Дай знать, когда будешь готова. Назови себя и расскажи, что видела. — Она нажимает кнопку, и на камере загорается зеленый «глазок».
— Как мне представиться?
Флоренс раздраженно фыркает и останавливает запись:
— Большой выбор?
— Ну, вообще-то…
— Пусть будет Кайла, — говорит Эйден.
— Ладно, — соглашаюсь я. Имя как имя, не хуже других. Флоренс снова включает запись. Я смотрю в камеру и говорю, что меня зовут Кайла Дэвис, что я была в Камбрии и видела там детский приют для сирот. Говорю, что такого необычного в этих детях, и показываю фотографии с моей камеры.
Флоренс останавливает запись и выключает камеру.
— Этого достаточно. Я все проверю и дам тебе знать завтра. — Она забирает камеру и штатив и выходит из комнаты. Мы остаемся одни.
— Извини. Фло могла бы быть и повежливей. Спасибо, что согласилась. Знаю, тебе было трудно.
— Все в порядке, — отмахиваюсь я, хотя и понимаю, какое это безумие — сказать то, что заведомо не понравится лордерам, да еще и позволить кому-то записать это. — Возможно, я поднимусь на несколько позиций в их списке разыскиваемых, ну и что с того? В любом случае я уже в нем есть.