Разрушители пророчеств
Шрифт:
Корад поставил бокал на стол.
– Прости еще раз, но я все-таки вернусь к твоей семье. У меня только один вопрос – они живы?
Соболь толчком отодвинул доску с мясом. Губы его сжались в прямую щелку. Он прищурил глаза. Ощущение было такое, что он опять сейчас кинется в драку. Однако, через мгновение он расслабился и негромко ответил:
– Хорошо. Я ваш должник, поэтому скажу. Но больше, никаких вопросов о них. Вся моя семья умерла.
Парень замер, глаза его потухли – он словно забыл, где находится.
– Извини, Соболь. Я только это и хотел
– Я слушаю, – глухо ответил тот, возвращаясь в корчму.
– Видишь ли, я связан с армией и иногда занимаюсь вербовкой новобранцев.
– Если, вы хотите, чтобы я пошел в солдаты, то вы не по адресу. Я не могу.
– Ты погоди, не отказывайся сразу. Мне нужны люди для специальной работы. Их, конечно, можно назвать солдатами, но воюют они, чаще всего в одиночку. При этом они неплохо зарабатывают, – Славуд улыбнулся. – Столько, что могут есть мясо даже на завтрак.
– Вы из Тайной Службы?
– Тише, тише, – инспектор оглянулся. – Не надо упоминать это ведомство всуе. Я не буду подтверждать или опровергать твою догадку. Обо всем узнаешь, как только примешь мое предложение.
– Я, действительно, не могу быть солдатом, – парень смело глядел в глаза агента. – Я трус.
Корад поперхнулся и прикрыл рот платком.
– Прости, не расслышал. Кто ты?
– Я трус, – снова повторил Соболь.
– А вот это, то, что я видел полчаса назад? Когда ты ввязался в драку с голыми кулаками с тремя подонками? При этом они ведь тебя не трогали, я видел – они пристали к тому крестьянину с детьми.
– Да, это так, – юноша замялся. – У них же не было оружия. И просто нельзя же давать зажравшимся скотам грабить честного человека. Он все лето горбатился на своем поле, сейчас продал свою кукурузу, а эти заберут его деньги? Нет, это не честно.
– Молодой человек, – агент смотрел на парня как на диковинку. – Я прожил жизнь и знаю, что эти, как вы правильно их назвали, скоты, убили бы вас за милую душу и никто здесь не вступился бы за вас. Даже тот крестьянин, я видел – как только вы сцепились с бандитами, сразу сбежал из корчмы. И, кстати, а почему вы не воспользовались своей саблей?
– Я же сказал, у них не было оружия. Не буду же я рубить безоружных.
– Юноша, вы меня удивляете все больше и больше, – инспектор удивленно качал головой. – Значит, говоришь – трус.
Соболь кивнул. Корад не выдержал и засмеялся.
– Мне бы с десяток таких трусов и, тогда, я бы никого не боялся.
Увидев, что парень снова готов обидеться, он остановился.
– Все, все, прости, давай серьезно. Я, все равно, готов тебя взять. Скажем так – с испытательным сроком – если ты вдруг, действительно, окажешься тем, кем себя считаешь, что ж – мы расстанемся.
– Можно я подумаю?
– Думай до конца ужина. Ответ мне нужен сегодня, так как, возможно, завтра меня здесь уже не будет.
– Хорошо. Я скажу.
– Тогда давай навались. Нога великолепна.
Соболь устал, но попросить отдых, было выше его сил. Раз Корад
– Черт! – выругался тот. – Да как же это?
Славуд казался Соболю очень старым – хотя тому едва минуло сорок лет. Для девятнадцатилетнего парня сорок казалось концом жизни. И то, что он никак не может победить этого старика бесило его.
– Я тебе уже говорил – ты слишком увлекаешься. Я тебя обманываю, показываю, что открыт, ты веришь и опять нарываешься. Включай мозги.
Корад подошел к дереву, где лежали снятые с лошадей сумы, достал тряпку и протер меч.
– Все. Хватит на сегодня. Давай, пообедаем, вечером еще занятие по основному делу.
Он спрятал меч в ножны и положил оружие возле сум. Соболь тоже убрал саблю и занялся делами: расстелил плащ, заменявший им стол, и выставил немудрящие закуски. Насколько привередлив был Славуд, попадая в очередной город и обедая в дорогом заведении, настолько же неприхотлив он был в походе. Обходился тем, что было у них в этот раз. Надо отдать ему должное, голодать, как во время своего прежнего одинокого странствия, Соболю не приходилось.
Казной инспектор был не обижен, в городах они ели и ночевали в гостиницах, которые лесному жителю казались не беднее дворца. Попадались даже такие, где в комнатах вода шла из крана в стене, а помыться можно было в специальной комнате прямо в номере. Юноша не представлял даже, сколько стоит такой номер. Ему и в голову не приходило, что его работодатель специально селится в таких гостиницах, чтобы приучить его к подобному уровню комфорта – работать придется в разных условиях, и везде надо быть своим.
Тогда, после драки и совместного ужина, Соболь согласился на предложение Корада. По сути, он ничего не терял – имущества у него не было, только то, что на нем и трофейная сабля. Где-тов глубине души он и сам склонялся к тому, чтобы вступить в армию. Стрелять из лука он умел с детства – учили и отец, и мать. С саблей, как ему казалось до встречи с Корадом, тоже умел обращаться. Армия – это, все-таки, постоянный кусок хлеба. Единственное, почему он до сих пор не подошел ни к одному из многочисленных вербовщиков, встреченных по дороге, было то, о чем он признался Инспектору – его трусость. Юноша боялся опозориться.
До сих пор по ночам, его мучил кошмар из прошлой жизни: как сквозь огонь он видит, что убивают младшую сестру, последнюю из оставшихся в живых, а он не может заставить себя прыгнуть в горящий дом. Соболь просыпался в холодном поту, пил воду и до утра потом ворочался, не в силах заснуть.
Корад купил его тем, что пообещал отпустить, как только убедится в его трусости. А то, что он смог высказать инспектору свой самый большой секрет – словно облегчило, его. Никому он так прямо не признавался в своем пороке. Похоже, Корад, необычный человек, раз я так раскрылся ему, часто думал юноша. Такому как Выргула, он не признался бы в своей слабости, даже под пытками.