Разрушительница Тьмы
Шрифт:
Мысли Ханны путались. Инстинкт подсказывал ей, что снаружи места зла всё сломано, поэтому и движется так медленно, но её разум знал правду. Сломано было всё внутри. Там, где она находилась.
Здесь всё двигалось быстро. Слишком быстро.
Ханна попала во временную яму, а значит, к тому времени, как её найдут, она может быть уже мертва.
На второй день в своей маленькой тюрьме – снаружи по-прежнему длился вчерашний день, – Ханна снова осмотрела место зла, отчаянно пытаясь найти что-нибудь
Она была обезвожена. Голодна. Мысли затуманились, и она заставляла себя сосредоточиться на самом важном. В висках стучало.
Сначала надо придумать, как собрать воду. Утром она слизала росу с широких листьев деревьев, но этого было недостаточно. В вырытой ею ямке у ручья собралось ещё немного воды, но Ханна пока не была готова рисковать. Ручей был мелким, тёк медленно, а на поверхности плавало слишком много мёртвых жуков. К тому же он протекал прямо сквозь мембрану. Кто знает, что она делала с водой?
Поэтому Ханна сосредоточилась на поисках изогнутого куска коры, после чего обложила его внутри толстыми блестящими листьями, превратив в подобие блюдца. Другие листья она согнула под углом, чтобы с них внутрь стекала роса.
Но даже если это и сработает, до завтрашнего утра ещё далеко.
Теперь следовало решить вопрос с едой. Ханна собрала несколько ягод, проверила, не ядовиты ли они, натерев соком губы и подождав, а потом облизала одну ягодку языком. Ожидание было мучительно, потому что желудок свело от голода, но реакции не последовало, и тогда Ханна съела ягоду.
Снова ожидание. Кажется, прошла целая вечность, но принцесса не умерла, поэтому решила, что ягоды съедобны, и съела две пригоршни. Только потом ей пришло в голову, что плоды могли быть заражены злом.
Что ж, скоро она узнает.
Вечером в лесу, за границами места, зла появились люди. Наконец-то объявился поисковый отряд.
Первыми прибыли кабервилльские стражники, а за ними, среди деревьев и подлеска, Ханна заметила ярко-изумрудное платье Надин.
Сердце принцессы забилось от радости, когда кузина возникла рядом: сначала рука, потом прядь волос и обеспокоенное выражение на запачканном лице. Надин была жива и здорова и привела помощь.
– Надин! – От голода и жажды голос Ханны звучал испуганно. – Надин, я здесь! – Она с силой принялась барабанить по мембране, создавая шум, который мог бы разбудить и мертвеца. Когда рука заболела, Ханна прекратила стучать и пригляделась. Скоро они её увидят. Они должны её увидеть.
Поисковый отряд обнаружил ленты и колокольчики. Полчаса спустя Надин с искажённым от ужаса лицом бросилась к месту зла.
Вот и хорошо. Значит, Надин её увидела. Ханну охватило возбуждение, и она снова принялась стучать по мембране, пока из пальцев не потекла кровь, и громко, до хрипоты, кричать:
– Надин! Надин, помоги мне! Вытащи меня отсюда!
Сердце Ханны болезненно быстро билось, пока снаружи медленно разворачивалось действие.
Стражник схватил Надин. Она
Всё происходило мучительно медленно, давая Ханне возможность в подробностях разглядеть лицо кузины и застывшее на нём выражение страдания, точь-в-точь как на её собственном лице.
– Надин? – Воодушевление покинуло Ханну, потому что капитан Оливер и другие стражники остались с кузиной, пока остальные обыскивали местность вокруг места зла. Они не пересекали жёлтую черту, и хотя смотрели прямо на ловушку, так и не заметили Ханну.
Они её не видели.
У Ханны подкосились колени, но она заставила себя удержаться на ногах и не поддалась охватившему её страху. Она снова принялась стучать по барьеру, призывая Надин. Несколько часов, пока поисковый отряд обходил место зла, Ханна кричала и плакала, но ничего не изменилось.
Наконец пришлось признать правду: если они не видят и не слышат Ханну и не собираются пересекать жёлтую черту, значит, её не спасут.
Она осталась одна.
На третье утро в мире Ханны поисковый отряд собрался уходить. Они смирились с тем, что её не вызволить из ловушки.
Даже Надин.
Ханна отвернулась и тихо заплакала.
Она выпила утреннюю росу, хотя та не сумела утолить её жажду, и съела пригоршню ягод, но всё равно оставалась голодной настолько, что едва могла двигаться.
Но ещё мучительнее глухой боли в животе было отсутствие надежды.
Несколько часов спустя сквозь мембрану влетел свёрток и ударил Ханну по голове.
Она оглянулась и увидела человека с вытянутой рукой и Надин с прижатыми к груди ладонями. На ней не было обсидиановой подвески.
Ханна поспешно развернула свёрток и обнаружила украшения кузины.
Сжимавшая сердце боль слегка отпустила. Надин не сдалась. Ханне следовало это знать. Они были лучшими подругами и заботились друг о друге. Надин была её опорой. Когда придворные смеялись над Ханной, называя уродливой, Надин защищала принцессу. Когда родители яростно пытались превратить Ханну в идеальную дочь, Надин её утешала. А теперь, когда Ханна была в ловушке, Надин по-прежнему верила в неё.
– Я знаю, ты никогда меня не бросишь, кузина.
Ханна прижалась лбом к преграде, наблюдая за тем, как в воздухе медленно проплыл очередной предмет. Фляжка. После осмотра оказалось, что она наполовину пуста, а от её краев пахло желчью. Но Ханна все равно немного выпила воды, но не глотала сразу, наслаждаясь прикосновением влаги к пересохшему и распухшему языку. Затем принцесса завинтила крышку и положила фляжку рядом с грудой обсидиановых украшений.
– Зато я хотя бы умру нарядной, – прохрипела она и засмеялась, а потом согнулась пополам, стараясь не плакать. Она не могла позволить себе терять влагу. – Тулуна, пожалуйста! – «Пожалуйста» всегда срабатывало с Надин.