Разрыв-трава
Шрифт:
Закрылки ноздрей Рымарева стали белыми.
— Все на меня свалить хотите? По-вашему, я веду колхоз к разорению?
— Была у Гаврилы понурая кобыла, за повод возьми да куда хоть веди. А тут колхоз. Его куда-то не туда не заведешь, не дадут люди. Хватит, Павел Александрович, отбояриваться. Долблю, как ворона мерзлую кочку, докуда же? Делайте, что хотите, а без сена я на заимку не вернусь.
В кабинет вошел Абросим Кравцов. Грузно опустился на стул. Рымарев обрадовался ему, повеселел.
— Даю тебе, бригадир, поручение.
— Где найдешь? Никто не потерял, — вяло отозвался Абросим Николаевич.
— У бурят сена много, кажется, — подсказал Максим. — Попросить надо.
— Сено у них есть. Не такой Батоха мужик, чтобы… — Абросим Николаевич, глянув на Рымарева, не договорил, закряхтел, удобнее устраиваясь на стуле.
— Не дадут они, — сказал Рымарев. — Хотя…
Он покрутил ручку телефона, осторожно снял трубку.
— Станция? Дайте, пожалуйста, райком партии, товарища Петрова. Я обожду… — Повернул голову к Максиму. — Сейчас попробуем… Товарищ Петров? Извините, пожалуйста, Рымарев вас беспокоит. Читал вашу статью о применении революционных методов в возделывании зерновых. Очень интересно. Мы обязательно проведем сверхранний сев. Проработать? Непременно! Товарищ Петров, к вам просьба. У нас бедственное положение с кормами. Так я что предлагаю… По нашим сведениям, у соседей кормов много. Да? Хорошо бы получить от вас распоряжение. Дадите? Спасибо!
Повесив трубку, он довольно потер костистые руки. Ему было непонятно, почему не радуется вместе с ним Максим.
— Ну, порядок?
— Да нет, Павел Александрович… Курочка в гнезде пока что. Канительное дело завязывается. Зачем оно, распоряжение?
— А как же? — удивился Рымарев.
— Я, мужики, так думаю… — Абросим Николаевич погладил лысую голову. — Хлопоты хлопотами, а воза два-три сена надо сегодня или завтра кинуть на заимку.
— У тебя на бригаде есть запас, дай, — сказал Рымарев.
— Никак нельзя. У меня кони. Ослабнут что на них вспашешь? Надо по дворам пройти. Наверное, дадут мужики…
— Ну что же, действуйте, — разрешил Рымарев. — А я в район поеду за распоряжением.
На улице все кружился и кружился снежок, выбеливая землю, небо взлохмаченным войлоком висело над крышами домов. По дороге, горбатясь, повизгивая от холода, трусила чья-то заморенная свинья. Абросим Николаевич пугнул ее, хлопнул рукавицами, проворчал:
— Тоже вроде колхозная… — Максим покусывал губы.
— Черт знает что! — сказал он. — Ну какой это председатель!
— Эка что… — Абросим Николаевич неодобрительно хмыкнул. — Ты знаешь про революционное возделывание пшеницы? Нет. А он знает.
Нельзя было понять, шутит бригадир или говорит всерьез.
— Хребтины в нем нету вот что плохо.
— А зачем тебе, Максим, его хребтина? На него не надейся, сам по-умному делай, и ладно будет. С хребтиной-то наворочает такого, что за
Хозяин, услышав стук ворот, вышел. В руках он держал рубанок, на штанах, на ватной тужурке висели мелкие завитки сосновых стружек, у сарая белели две новые лавки, лежала стопка свежестроганых досок.
— Ты что, Абрамыч, на работу не ходишь? — спросил Абросим Николаевич.
— Дык спина же, соколик. Замаяла, язва!
— Опять не гнется? — посочувствовал Абросим Николаевич.
— Ни в какую! Как осиновый кол, ее гнешь, она хрустит.
— А столярничать не шибко мешает?
— Мешает, да я помаленьку, без натуги.
— Тогда ты, Викул Абрамыч, сколоти три-четыре стола для стана.
— Н-нет, соколик! Куда мне, болящему. Уж вы сами…
— Ничего, Абрамыч… Потихонечку, без натуги. На ночь спину водкой натирай. Шибко пользительно. А сена у тебя много?
— Есть, а что? Купляешь? — хитрый Викул весь подобрался. Сколько за воз дашь?
— Одно спасибо. Зато от всего колхоза.
— Хе-хе, шутник ты стал, Абросим.
— Нам не до шуток, Викул Абрамыч, — вступил в разговор Максим. — Коровы дохнут. Дай, сколько можешь.
— А веревка с собой?
— Зачем?
— Так цыгане, бывалоча, с веревкой ходили… Вот вам и лучшая жизнь. Смехота!
— А ты посмейся, повеселись, — посуровел Максим.
— Я же к слову. Очень уж ты серьезный, Назарыч. С полным моим удовольствием последнее отдам. Подгоняй телегу!
— Сколько?
— Копну.
— Отвалил! Я уж думал, целый воз дашь.
— Копны бы не дал, — сознался Викул Абрамыч. — Дык отбирать зачнете.
Следующим был дом Лифера Овчинникова. Сам Лифер Иванович и сын Никита только что приехали из леса, скатывали с саней бревна.
— Проходите в избу, — буркнул Лифер Иванович, подбивая стяг под вершину бревна.
— Нам некогда… — Максим коротко пояснил, что им нужно.
— Хочешь дай, хочешь нет? — Лифер Иванович запустил пятерню в бороду.
— У нас у самих мало, — сказал Никита. — Пусть другие дают.
— А ты чего рот раззявил! — вдруг рассердился Лифер Иваныч. Ты чего наперед батьки лезешь? Сена, Максим Назарыч, и правда в обрез. Но раз ты просишь дам.
— Я тут при чем? — дернул плечами Максим. — Скот подохнет всем убыток. Это понимать надо.
Так они ходили из дома в дом и почти в каждом обещали много ли, мало ли дать колхозу сена кто от чистого сердца, кто из опасения навлечь на себя неудовольствие начальства. Когда прошли больше полдеревни, Абросим Николаевич оставил Максима одного, а сам вернулся в правление, чтобы снарядить подводы и немедленно отправить корм на заимку. Максим обошел оставшиеся дворы, отложив напоследок дом Корнюхи. Брат был на работе, ладил в кузнице плуги. Устинья сказала, что он должен вот-вот прийти на обед, однако Максим ждать не стал.