Разрывая кокон
Шрифт:
Пальцы забегали по клавиатуре, на сей раз я ввел в запрос дату вместе с адресом и выбрал наугад пару комбинаций имен.
Ждать пришлось долго. Уже потеряв надежду докопаться до правды, я очередной раз глянул на экран и обнаружил, что ответ сформирован. Третьего июня в здании "Кокона" оказалась Ирина Коростылева. Запись прилагалась.
Качество оставляло желать лучшего, но, как я и предполагал, шум пустили специально - хотели что-то скрыть. Изъять запись узла не могли, это противоречило правилам компании.
Терпкий запах
Похожий на подростка Бас разливает чай в маленькие глиняные чашки. Напиток переполняет чашки, льется на деревянный поднос.
Карабас протягивает мне чашку, улыбается - само добродушие. Голубые наивные глаза, нос картошкой, вечно взъерошенный чуб. Простенькая белая рубашка, обязательно протертые на коленях джинсы. Обходительный, в доску свой. Ничего не выдает его внутренней беспощадности. И ощущения собственного превосходства. Но я-то знаю, чего ждать от директора, "доктора кукольных наук". Потому и молчу о...
(мемо запись шипит, парусник искривляется, будто под кистью Дали, эмоции и мысли смазаны)
– Что же, Ирина, радость моя, вы придумали? Рассказывайте!
– Карабас легонько хлопает меня по плечу. От его прикосновения наливается свинцом вся правая сторона.
Отпираться? Делать вид, что безопасникам показалось? Глупо. А признаться во всем, как есть - смерти подобно.
(запись идет волнами)
Почему я была так уверена, что трюк удастся? Но что-то ответить надо. Он ждет. И я решаюсь.
– Вы же знаете, недавно умерла дочь...
– Мне очень жаль, - глаза Карабаса полны печали. Сторонний наблюдатель и вправду бы поверил: да, жаль.
(пропадает звук, экран крупным планом показывает мальчишеское лицо мужчины, лицо исчезает вслед за звуком)
– ... я не смогла удержаться. Сделала ее двойку.
Неверие, пренебрежение. Нижняя губа Карабаса брезгливо оттопыривается.
– Но, радость моя, дублеру вашего уровня не позволительны такие ошибки. Вы ведь в курсе последствий?
Да, знаю. На это и рассчитываю. С двойками умерших никто работать не станет. Их даже побрезгуют проверять, просто отключат. А меня выгонят из "Кокона" за грубое нарушение кодекса...
(обрыв записи)
Невысокий мужчина нависает над распростершейся на разноцветных подушках женщиной. Прикладывает палец к шее. Губы беззвучно шевелятся.
Почувствовав легкое прикосновение, я рефлекторно хлопнул по шее, стремясь перехватить руку. Но, конечно же, поймал лишь пустоту. Зажмурился, борясь с приступом головокружения.
Выходит, я не просто просмотрел мемо запись, почему-то я воспринял ее как личные воспоминания, и в критический момент не смог разотождествиться с объектом.
Но я видел Ирину первый раз! Скуластое лицо,
Ситуация рисовалась абсурдная: меня выбрасывает ячейка, которую паучья ипостась воспринимает как опасность. Информация ячейки кем-то блокируется. Скорее всего самой корпорацией, но... Я мысленно воспроизвел первую реакцию ассистентки. Нет, Евгения ни при чем - девушка тоже попалась в ловушку. Запись как-то переплеталась с аварией Дениса, а, возможно, и моей. Но что особенного в том эпизоде жизни Ирины Коростылевой? Двойка, сделанная для умершей дочери - не очень чистоплотная практика, но еще ни о чем не говорит. Иногда люди не могут справиться с горем и пытаются увековечить в виртуальном двойнике черты любимых. Хотя это бессмысленно для "Кокона" и опасно для самого дублера.
Я поднялся, медленно подошел к аквариуму, уставился на стайку рыбок-клоунов. Надоели! Надо заказать аквариум с аксолотлями. Повторю подвиг кортасаровского героя и превращусь в блеклую амфибию(9). Видимо, как паук я себя исчерпал.
Ирина Коростылева, женщина со скуластым лицом, милой улыбкой и... каштановыми волосами. Я только сейчас это понял. И вдруг будто увидел недостающий фрагмент записи: Карабас хватает женщину за плечи, трясет, и из прически выскальзывает локон, падает на лоб.
Глава 3. Полина
Ночь без сна. Вхолостую крутились мысли, бой старинных часов возвещал о потерянном времени, и бесплодная ночь таяла в мареве пыльных улиц, оставляя Полину наедине с новым днем. Надо было решаться. Но она не знала, на что.
Полина переступила порог парадной, зажмурилась. Игривое майское солнце лезло в глаза, бросалось под ноги, хватало теплой лапой плечо. "Не до тебя!" - девушка отмахнулась и медленно пошла к воротам.
Взгляд упал на старый колодец. Свидетель войн и революций, он стоял в середине двора - нелепый анахронизм, дверь в прошлое. Скрипучий ворот дети крутили для развлечения - источник давно пересох. А, может, его никогда и не было. Старики говорили, что колодцы в старом городе часто служили вентиляционными шахтами для катакомб.
Вспомнились детские игры. Мальчишки прикрепили к цепи дощечку и по-очереди спускали друг друга в обросший мхом зев колодца. Восьмилетняя Полина посматривала на игры сверстников издалека, но, возвращаясь из школы, нет-нет и заглядывалась в черную пасть, крутила ржавую ручку. Страх смешивался с острым желанием прыгнуть вниз - без дощечки, без поддержки. Хотелось проверить, хватит ли духа. И однажды на нее будто что-то нашло. Вот она стояла на земле, ухватившись за ворот, и в следующий миг ноги уже свешивались в жерло, а побелевшие пальцы до боли сжимали цепь. То, что ворот держать некому, она сообразила, когда ухнула в темноту, цепляясь за все подряд - стены, дощечку, вырывающуюся из рук цепь.