Разум богов
Шрифт:
Разубедить в этом вождя не смог бы никто: огнедышащий летун был мертв, а другие «аргументы» на вождя не действовали.
Решение у него было готово давно. Он его высказал, однако предварительно, как это предписывалось этикой этого мира, внимательно выслушал очередную просьбу непрошенных гостей — помочь добыть Б’орна.
— Мы вам ничем больше не обязаны! — Сказал вождь, величественно опираясь на свой посох. — Вы выполнили свое обещание, мы — свое! Больше мы не вправе удерживать вас под кровом наших хижин. Вы можете идти туда, куда сочтете нужным!
Охотники за артефактами спорить не стали. Они вернулись в «свою» хижину, собрали пожитки, свернули в скатку светло-коричневую
Местный князек пожаловал к хижине излишне возбужденным, он нервно теребил посох, наконец, не выдержал:
— По адату нашего племени, все, что добыто на его землях, принадлежит племени. Шкуру дракона придется оставить.
— А по закону нашего племени, — выпрямился во весь свой рост зеленый верзила, — все, что добыто в воздухе, принадлежит тому, кто это добыл! Шкуру дракона я заберу с собой. Это — моя добыча!
Вождь едва не сломал свой посох, который он все время тискал трехпалой рукой. Вскоре его терпение иссякло, он зло развернулся и быстро пошел в свою хижину.
Сашка выбрал время, когда соглядатаев близко не было, спросил:
— Что это за правило такое, о котором только что упоминал вождь?
— Это старая история. Много Лет назад одно из племен, населявших неизвестно какие теперь земли, повадилось охотиться на территории соседнего племени, не столь могущественного и многочисленного. За сравнительно небольшое время большое племя изрядно уменьшила количество зверей на территории соседей. Дошло до того, что маленькое племя сначала переключилось на рыбу, а потом и вовсе занялось выкапыванием корней.
Дошло дело до междуплеменной вражды.
И в большом, и в малом племени стали бесследно исчезать драки. Сначала — только воины, а потом — вообще любой, кто мог ненадолго выйти в лес или на побережье. За один Год численность драков в обоих племенах сократилась примерно на треть. Все шло к тому, что если междоусобицу не остановить, через два Года в обоих племенах не останется ни одного взрослого драка, только дети. Что это означало, понимали обе враждующие стороны — полное порабощение остатков племени, или уничтожение детей любым из соседей с последующим захватом угодий. Причем такие случаи в прошлом уже бывали.
Старейшины племен, обеспокоенные кровавой вендеттой, приняли решение: собраться на поле, на границе между племенами и выработать решение, которое спасет племена от полного уничтожения и захвата земель чужаками.
Что касается добычи зверья или растительной пищи, то договорились быстро: хозяин ее тот, на чьей земле была убита дичь.
Мнения разделились, когда спор зашел о птицах.
Случилось так, что во время переговоров какая-то птица несколько раз перелетала границу между племенами, присаживалась то на территорию большого племени, то — на территорию маленького. В итоге ее прямо в воздухе убил из стреломета один из охотников. Пока подстреленная птица падала, она в последний раз пересекла границу племен, чем вызвала дружный смех всех воинов, присутствующих на поляне.
Воины — народ неглупый. Они поняли, что границу можно провести только на земле, а в воздухе нет; птицам и птеродактилям невозможно объяснить, что они пересекают чьи-то владения. Они летают там, где им хочется.
С тех пор на Дракии заведено: птицу, в воздухе можно добывать где угодно, и никто не вправе отнять у охотника его добычу, а вот Б’ка, или кого-то еще, кто ходит, а не летает, нужно обязательно показать владельцу территории. Как правило, племя хорошо вознаграждает охотника,
Мудрое решение двух враждовавших племен дало серьезный толчок для путешествия и торговли. Теперь можно было не запасаться большим количеством пищи, пересекая чужие земли. Достаточно просто подстрелить птицу или птеродактиля — и обед готов.
— Так вот почему ты всегда охотился только на летающих… А как же те, которые сидят на ветках?
— А никак. Ветки — это ведь не земля. Значит, убивать можно!
Правило, о котором я тебе рассказал, до сегодняшнего дня действовало исключительно в отношении птиц и других летунов. Раньше и в голову никому не могло прийти, что может прийти чужак, убить Ужас Неба, а потом заявить на него свои права. Думаю, наш случай долго еще будут обсуждать вечерами у костров во всех племенах западнее Хребта Дракона.
— А если он передумает, решит все-таки забрать себе наш трофей?
— Адат — это закон. Закон для всех. Как только вождь потребует шкуру Ужаса Неба, он перестанет быть вождем. Его просто изгонят из племени.
— Круто! — Восхитился Заречнев, подбрасывая на плечо начавшую сползать скатку драконьей кожи. — Слушай, а как адат регулирует отношения между нами? Например, вот эта шкура чья — твоя или моя?
— По адату шкура того, кто нанес смертельную рану, или убил. То есть шкура — моя. Но у нас с тобой свой собственный, внутренний адат — свод правил, которых мы придерживаемся между собой, и только между собой. По нашему внутреннему адату шкура будет делиться так, как захотим мы. То есть шкура дракона, и вообще все, что мы добыли, нашли в лесу, вытащили из озера, принадлежит нам обоим, вне зависимости от того, кто первым тянул веревку, за которое вытаскивали сокровища, или кто последним стрелял в дракона.
— То есть я без твоего согласия не могу использовать эту шкуру, или сокровища, которые мы оставили в озере?
— Да. Как и я — без твоего.
— А если тебя или меня убьют?
— Тогда и второй теряет право на все, что было в совместной собственности.
— Почему?
— А чтобы одному не было соблазна убить другого.
Сашка замолчал. Выходило, что он все время спрашивал о том, кому достанется все, когда второй умрет? Бред, да и только…
Ночевать устроились на дереве. Ар’рахх, который должен был сменить Александра «на посту» под утро, ловко натянул свой гамак между толстыми сучьями, с видимым удовольствием устроился в него. Землянин также закрепил свой, но ложиться в него не стал — из опасения неожиданно поддаться чарам Морфея. Он сел верхом на толстый сук, спиной прислонился к толстому теплому стволу дерева, давшего им приют на эту ночь.
Кого-то это странный Б’орн ему напоминал — движениями, формой тела.
«Интересно, а какие у него задние лапы?» — Размышлял Заречнев, пытаясь представить, как бы могли выглядеть эти конечности гигантского… моржа. «Да, моржа! — обрадовался сравнению Сашка. — Огромного неуклюжего моржа с толстой кожей, которая одинаково хорошо защищает и от холода, и от жары! Сходство, конечно, чисто внешнее, но все же…
Или кита, сумевшего выбраться на сушу. Огромная масса не дает этому зверюге быстро нагреваться, он долго сохраняет температуру тела в горячей воде. Толстая кожа тоже имеет не последнее значение. Наверняка, в ней нет нервных окончаний, зато она полна кровеносных сосудов, перегоняющих кровь снаружи тела внутрь, где она снова охлаждается до нужной температуры. Конечно, внутренний «ресурс» такого природного «холодильника» небесконечен, но все равно очень велик.