Разум богов
Шрифт:
Однако поговорить с Саш’шей об этом удалось только ночью, перед тем, как зеленый великан, как обычно, первым устроился в своей подвесной постели, а землянин забрался на самый верх — бдить, охранять…
— Послушай, Саш'ша! — Сказал молодой охотник, закидывая руки за голову — точь-в-точь, как любил это делать Александр. — Я хорошо знаю повадки животных на этой планете.
Так вот, мне думается, этот Б’орн очень неглуп, если он сумел при такой неповоротливости выжить в окружении сонма голодных племен. Как я подозреваю, племя, вождя которого мы обидели со шкурой, не единственное
И вот представь себе, что происходит. Куча драков, каждый из которых видит себя героем, добывшим для голодного племени целую гору мяса. У них есть дюжина дюжин Лет, чтобы изучить повадки этого монстра и научиться охотиться на него.
Однако этого не происходит. Здоровенный зверюга спокойно жрет камыш чуть ли не трех перелетах стрелы от хижин, совершенно не беспокоясь о том, что его потревожат.
О чем это говорит? О том, что Б’орн чувствует себя рядом с охотниками в полной безопасности.
Я давеча заметил в хижине вождя краешек коричневой шкуры монстра — единственной этой деревне, кстати. Может, гигант сдох — не вечно же они живут; но может, кому-то очень-очень давно повезло добыть зверя.
Но сегодня утром было видно, что на этого Б’орна они не охотятся — совершенно не умеют. У них нет тактики, они не знают его повадок, уязвимых мест. Я подозреваю, что этот зверюга живет на этом месте много Лет, а вождь просто знал, что он всегда здесь.
С другой стороны. Почему жители побережья озера не охотятся на детенышей? Их же легче добыть опять же в дюжину дюжин раз.
А не охотятся, потому что, как я думаю, детенышей на побережье нет. Они — где-то другом месте, недоступном для местных драков. Вопрос: в каком?
Давай думать!
— Давай! Где-нибудь глубоко в камышах?
— Возможно. Но маловероятно. Пожар, облава, стая хищников доберутся до любого самого укромного уголка. Нет. Родители могут покидать детеныша надолго. Иначе окочурятся голоду. С такой-то массой тела!
— Может, они собираются в стаю и по очереди охраняют детенышей?
Ар’рахх едва не захохотал, представив стаю гороподобных животных.
— Не-е… Исключено. Это сколько нужно камыша, чтобы прокормить всего одного монстра! А если их полдюжины? Нет. Отпадает.
— А может такое быть, что детеныши Б’орна появляются на свет не из яйца, а из тела зверя?
— Да. Такое возможно. Такие животные на Дракии есть. Например…
— Постой! — Перебил разговорившегося охотника землянин. — А может такое быть, что гденибудь посреди этого кипяточного озера есть большой остров?
— Да кто его знает? Вполне возможно! Ты думаешь?..
— Да, я думаю, что детеныши могут быть на острове. На Земле черепахи размножаются именно так — на островах.
— Значит, нужно поискать этот остров. Но если он есть, то охотники давно знали бы о нем.
Но с другой стороны… Этот монстр не даст приблизиться к месту роста молодняка ближе, чем на два перелета стрелы. Да ему достаточно перевернуть лодку или плот. И — все!
— Но на остров можно попасть по воздуху!
— Да, попробовать можно. Но одному тебе не справиться.
— Правильно мыслишь! Тебе тоже придется научится летать на дельтаплане!
Ар’рахх промолчал, ничего не ответил.
Глава 6. Лёжка монстра
Войско «лесных братьев» растянулось на несколько перелетов стрелы. Лекарям определили место в одном обозе с продуктами, в арьергарде небольшой разбойничьей армии.
К’нарр и его «внучка» шли почти рядом, плечо к плечу, но между собой не разговаривали.
Работорговцу было отчасти стыдно за вчерашнюю, как он думал, «слабость», а его спутница просто светилась от счастья, совершенно не замечая ничего вокруг. Северянин бросил на нее несколько мимолетных взглядов, хотел сказать, что произошедшее вчера лучше всего забыть, и как можно скорее, но настойчивая мысль, что у ее любимой Ир’рны через установленный Богами срок могут появиться братики и сестрички, не давала ему произнести роковые слова. Роковые, потому что таких слов после безумной ночи любви партнерше не говорят. Обидеть можно до самой глубины души. А всем известно, как мстительны и коварны бывают женщины, которых несправедливо обидели… Лучше промолчать.
Молчанье — дороже золота.
Уже к полудню появился первый раненный. Кто-то из молодых, не слишком опытных «робин гудов», оступился на пропитанной влагой почве, сорвался с дороги, долго летел вниз по крутому склону…
Поднимали его вверх практически «по частям».
Негоциант к осмотру раненого был уже готов.
Молодого воина внесли на руках, бережно положили на узкий стол лекаря.
С первого взгляда было видно, что отрок — не жилец.
Ноги и руки были поломаны в нескольких местах, кое-где из оранжевой от крови плоти белели обломки костей… Вдобавок, пока он падал, кувыркаясь, в раны набилось много грязи. А К’нарр знал: там, где была грязь, потом всегда много гноя, а драк начинает бредит и быстро умирает.
Пришла атаманша. Она мельком глянула на воина, сорвавшегося в пропасть, жестом отозвала работорговца сторонку.
«Не трать на него время! — Шепнула она. — Дай ему что-нибудь такое, чтобы он не чувствовал боль, и пусть умирает. Тебе его не спасти. Когда все сделаешь, догоняй отряд.
Мы идем дальше!»
Атаманша вышла. Вслед за ней палатку покинула и вся ее немногочисленная «свита».
К’нарр и «внучка» остались вдвоем.
Воин-отрок все понял, он обреченно проводил взглядом прямую спину предводительницы разбойников, снова посмотрел на работорговца.
В душе негоцианта от этого взгляда что-то шевельнулось.
Возможно, на него повлияла ночь любви, полная страсти; возможно, приказ атаманши породил у него внутреннее несогласие, сопротивление ему; возможно, северянин, сам того не замечая, стал изменяться, перерождаться, становиться настоящим целителем — лекарем, который никогда не откажет в помощи раненному или больному, даже если у него не будет ни единого шанса на успех.
— Здесь есть поблизости горный ключ? — Неожиданно спросил он у воина, охранявшего палатку. Тогда принесите мне воды из него, и побольше — распорядился он, получив утвердительный ответ.