Разум Вселенной

Студитский Александр Николаевич

В первое мгновение Юрий не узнал никого, кроме Штейна. Но потом увидел худое загорелое лицо Андрея и блестящие глаза Зои, устремленные на него, как ему показалось, с упреком.

— Извините, — смутившись, он попятился к двери.

— Э, нет, нет, не уходите, — остановил его своим сочным баритоном Штейн. — Сейчас я вас представлю вашим подопечным.

Юрий в недоумении застыл на месте.

— Вот, друзья, куратор вашей группы Юрий Николаевич Чернов, молодой и многообещающий ученый, работающий в том направлении, которое вам всем предстоит разрабатывать.

— Здравствуйте, товарищи, — негромко сказал Юрий.

Студенты почтительно, вразнобой ответили. Андрей произнес «здравствуйте» громче всех.

—

Присядьте на минутку, Юрий Николаевич, — любезно предложил Штейн. — Вы не знаете еще, что наблюдение за этой группой, так сказать, воспитательные функции возложены Всеволодом Александровичем на вас. Балясину поручен пятый курс, Трапезникову третий. Молодежи эти функции будут легче, чем старшему поколению. Садитесь, садитесь! Я провожу с товарищами пока совершенно неофициальную беседу о предстоящей работе. Ну, естественно, в первую очередь о тематике курсовых работ. Так вот, товарищи, молодой сотрудник лаборатории космической биологии Чернов первым приступил к выполнению темы в том направлении, о котором я вам говорил.

Он бросил быстрый взгляд на Юрия и продолжал:

— Его тема входит в комплекс исследований, которые Всеволод Александрович планирует под названием «Биологические основы космической медицины».

Юрий снова поймал на себе быстрый взгляд Германа Романовича и насторожился.

— Мы собираемся испытать в качестве средства терапевтического воздействия на пораженные космическими силами ткани чистые препараты специфических дезоксирибонуклеиновых кислот, имеющих, как вы знаете, общепринятое наименование ДНК. Вы только представьте себе, — заговорил Штейн, несколько повысив голос, чтобы подчеркнуть значение произносимых слов. — Удар космических и вообще всяких ионизирующих излучений поражает в клетке систему ДНК. Эта система обладает свойством замещения частей одной молекулы равнозначными частями другой. Космическое излучение поразило наиболее уязвимые ткани — кроветворные, потом покровные ткани кишечника и кожи. И вот мы добываем ДНК из соответствующих тканей здоровых животных и вводим облученным. Что же происходит? Поврежденные молекулы ДНК обменивают свои пораженные части на соответствующие нормальные части введенных в организм неповрежденных молекул — клетка вновь получает нормальную ДНК и нормально размножается, образуя здоровую ткань. Вот это и есть космическая медицина на уровне молекулярной биологии. Кстати, лаборатория и кафедра молекулярной биологии изъявили готовность работать вместе с нами по этой тематике.

Штейн выдержал небольшую паузу, опять бросив быстрый взгляд на Юрия.

— План Всеволода Александровича предусматривает широкий фронт исследований в этом направлении, — продолжал он. — Мы будем изучать терапевтическое действие ДНК из тканей здоровых животных на все состояния, вызываемые космическим облучением.

— И рак? — спросила Зоя. Юрия поразило восторженное выражение ее глаз, устремленных на Штейна.

— Конечно, — уверенно ответил тот. — Любые состояния, обусловленные неустойчивым состоянием ДНК, могут быть нормализованы с помощью ДНК из тканей здоровых животных. Раковая ткань не представляет исключения. Нарушения обмена ДНК в раковых тканях общеизвестны. Есть все основания полагать, что при введении ДНК из тканей здоровых животных в раковой ткани будет происходить замещение извращенных участков кода ДНК нормальными.

Штейн достал портсигар, постучал папиросой об его стенку и закурил, показывая этим, что беседа носит совершенно неофициальный характер.

— Вы только подумайте, друзья, — снова заговорил он, выпустив струйку дыма, — какие откроются перспективы перед медициной, если нам с вами удастся овладеть этим методом. Сотни лет, начиная с эпохи Возрождения, медицина мечтала о замещении пораженных тканей здоровыми, взятыми из другого организма, и не сумела решить эту проблему,

поскольку организм неизменно оказывает противодействие вводимым в него чужеродным белкам. И вот решение найдено. Заместительная терапия становится возможной. И это решение основано на том, что вместо специфических белков мы вводим в организм, так сказать, их небелковый аналог, шифр, код, записанный в формуле ДНК, против которой иммунитета нет или он настолько слаб, что молекула ДНК выдерживает его действие.

— Но пока это только рабочая гипотеза, а не уже найденное решение, — сказал Андрей.

— Что значит рабочая гипотеза? — снисходительно возразил Штейн. — Если она базируется на необозримом арсенале фактов, полученных на самых разнообразных организмах...

— Но все эти факты относятся, кажется, только к низшим организмам — вирусным и фаговым тельцам, бактериям, — негромко, в тоне вопроса, опять перебил его Андрей.

— Верно, — подтвердил Штейн, как будто даже довольный активностью Андрея. — Но разве бесчисленные факты влияния измельченных, гомогенизированных тканей на развитие органов, построенных из таких тканей, не свидетельствуют о наличии какого-то молекулярного фактора, составляющего активное начало гомогенизированных тканей? А действие вытяжек из костного мозга на облученных животных? Множеством работ в этих вытяжках обнаружена ДНК. А превращение пола с помощью ДНК, выделенной из мужских или женских растений? Нет, Цветков, Всеволод Александрович развивает не рабочую гипотезу, а план наступления на последние непобежденные болезни, по его выражению.

— Изумительно! — вырвалось с восхищением у Зои.

— Если только ДНК действительно играет ту роль, которую ей приписывают, — угрюмо сказал Юрий и пожалел о своих словах. Он смотрел себе под ноги, но чувствовал, как сейчас же с выражением вежливого интереса повернулся в его сторону Штейн и взгляды студентов с любопытством перебегают с долговязой фигуры Юрия на спокойное лицо Штейна.

— Вам первому, Юрий Николаевич, предоставлена честь, — сказал Штейн мягко, — показать влияние. ДНК на кроветворную ткань после лучевого поражения.

— К сожалению, никакого влияния я не обнаружил, — ответил Юрий и опять пожалел о сказанном.

— В течение одного месяца? С первого августа по первое сентября? — с ироническим удивлением спросил Штейн. — Быстро же вы управляетесь с решением научных задач.

Студенты сдержанно засмеялись. Юрий посмотрел на Зою. На ее лице выражалось глубокое недоумение. «Зачем ты так себя ведешь?» — сказали ее глаза.

— Да уж так, — пробормотал Юрий сквозь зубы. — Извините меня, пожалуйста, Герман Романович, мне пора. Я подожду тебя внизу, в вестибюле, — обратился он к Андрею.

— Да, собственно, рабочий день кончился, — сказал Штейн. — Студенты могут идти отдыхать...

Юрий вышел, не дожидаясь, когда Штейн кончит разговаривать со студентами. На душе у него было тяжело. Вот и увиделись. Зоя даже и не посмотрела на него. Только под конец он удостоился ее негодующего взгляда. Юрий заметил и номер «Огонька» с портретом Зои, лежавший на столе, около места, где сидел Штейн. Заметил и взгляд, которым Штейн смотрел на Зою. И ее сияющие глаза, обращенные на Штейна.

Студенты спускались по широкой лестнице в вестибюль. Штейн и Зоя шли рядом, оживленно беседуя.

— Пошли, Юра! — сказала Зоя небрежно, через плечо, продолжая слушать своего собеседника.

— Я за вами, с Андреем, — ответил Юрий каким-то чужим голосом.

Штейн шел впереди, мягко ступая светло-серыми полуботинками по плотно укатанному битому кирпичу дорожки. Его окружали студенты.

— Ну, как дела, старик? — спросил Андрей, толкнув Юрия плечом. — Все бунтуешь?

— Нет, ты мне скажи, как ты выкарабкался, — перебил его Юрий. — Признаться, мы все струхнули, когда было ухудшение. А сейчас у тебя вид хоть куда!