Разум Вселенной
Шрифт:
— В чем же они заключаются? — уже с некоторым раздражением спросил Юрий.
Ярослав замялся.
— Понимаешь, ничего нового в моих наблюдениях нет. Просто я хотел испытать действие лечебной сыворотки на новой модели... На лейкемических клетках высшего организма...
Юрий слушал с возрастающим недоумением.
— Какого же такого высшего организма? — спросил он с досадой.
— Ну, высшего млекопитающего...
— Обезьяны?
— Обезьяны, обезьяны! — взорвался, наконец, Ярослав. — Не обезьяны, а, если хочешь
Юрий опешил от изумления.
— Как... аоита? — спросил он растерянно.
— Ну вот так, аоита. Когда закончилась возня с его оживлением, я взял небольшой баллон с кровью. Никто не обратил внимания.
— Ты с ума сошел! Как ты мог это сделать?
— Вот именно так сказал и Всеволод Александрович. «Вы с ума сошли! Кто вам позволил это сделать?» А я никого не спрашивал. Взял баллончик с кровью и положил в карман.
— Как же это тебе пришло в голову?
— А вот так!
Ярослав сердито посмотрел на Юрия сквозь очки, потом не выдержал и засмеялся.
— Мало ли что приходит в голову, когда думаешь о чем-нибудь не переставая. Знаешь, о чем я думал, когда смотрел у Владимира Николаевича расшифровки этих... космических текстов?
— Каких?
— Тех, что и ты видел... Новеллу о космическом кораблике Лэиле...
— О чем же ты подумал?
— О том, что сигнал бедствия или предупреждения, который они посылают на другие обитаемые планеты, относится к радиационному поражению.
Ярослав опять посмотрел на Юрия, ожидая возражений, и запальчиво продолжал:
— Да, да, к радиационному поражению. Лейкемия на их планете стала, по-видимому, бедствием, с которым они, несмотря на свои достижения в науке и технике, не в состоянии справиться.
— Постой, — перебил его Юрий. — Какая лейкемия?
— Самая настоящая лейкемия, лимфолейкоз, как у Андрея.
— Как же ты определил?
— Самым банальным образом. После размораживания отцентрифугировал кровь и из пленки лейкоцитов поставил культуру... Работа была дьявольская... Но в конце концов получил превосходные перевивные культуры злокачественных лимфоцитов.
— Ты уверен, что они злокачественные?
— Еще бы! Уже по их количеству в крови нетрудно было определить белокровие... Ну, а в культурах обнаружились типичные признаки опухолевых клеток. Потом я перевил их рентгенизированным крысам — пересаженные лимфоциты заполонили всю кровь и кроветворные органы.
— Хорошо, — опять остановил Юрий Ярослава. — Это же замечательное открытие! Что же, собственно, возмутило Всеволода Александровича?
— Он на это открытие не обратил никакого внимания. Он расстроился тем, что я забросил культуры космической лейкемии и занялся другим делом. Боюсь, что он мне вообще не поверил. А когда я стал рассказывать об испытаниях на этой модели лечебной сыворотки, он и слушать меня не стал.
— Значит, ты все-таки обратился к своей сыворотке? — сказал укоризненно
Ярослав взъерошил волосы и махнул рукой.
— Зачем же я стал бы трепаться раньше времени? — возразил он. — Тем более что все получилось не так, как я задумал.
— Что значит не так?
Ярослав в смущении снял очки и полез в карман за платком.
— В общем я еще не знаю, как объяснить полученный эффект. Сыворотка действует. Лейкемические клетки гибнут. Но, понимаешь, по-видимому, дело не в иммунитете против лейкемии, а в чем-то другом.
— Погоди, — остановил его Юрий. — Насчет трактовки после. А в том, что сыворотка действует, ты уверен?
— А вот сейчас увидишь. Я думаю, что и Всеволод Александрович заколебался бы, если б остался посмотреть демонстрацию.
Ярослав устремился к киноаппарату. Волнуясь и суетясь, он проверил ход заправленной ленты. Включил свет. Яркий четырехугольник загорелся на стене. Ярослав опустил шторы на окнах, подбежал к дверям и запер замок. Потом снова подбежал к аппарату. Щелкнул рычаг. Зажужжал мотор. И сейчас же на белизне стены замелькали знакомые тени.
— Цейтрафферная микрокиносъемка, — сказал задыхающимся голосом Ярослав. — Фазовоконтрастное освещение. Лимфоциты из пленки белой крови аоита через шесть месяцев культивирования в жидкой среде, Юрий, не отрываясь, смотрел на мерцающую на экране картину. Клетки, окаймленные широкой полосой протоплазмы с гигантскими ядрышками, шевелились в кадре, как груда медуз, выброшенных на прибрежные камни. Да, это были типичные опухолевые клетки, одичавшая жизнь, вышедшая из-под контроля организма.
— Сейчас в культуру вводится нормальная сыворотка крови, — сказал Ярослав.
Неуловимо для глаза клетки на какое-то мгновение чуть-чуть сжались, приобретая более компактную форму. Но сейчас же оболочки снова мерно закачались, вытягивая вокруг широкие лопасти. В ядрах двух клеток отчетливо выявились длинные блестящие палочки.
— Хромосомы, — сказал Ярослав.
Растворились ядерные оболочки. Растаяли шары-ядрышки. Хромосомы лепестками причудливых, распускающихся цветов зашевелились посреди клеток.
— Деления ненормальные, — сказал Ярослав.
В одной из клеток большая группа хромосом поползла в одну сторону, другая, поменьше, — в другую, третья осталась на месте.
— Трехполюсный митоз, — сказал Ярослав. — Но в общем все в порядке. Введение нормальной сыворотки не производит никакого эффекта. А вот теперь — эффект лечебной сыворотки.
Юрий смотрел, напрягая зрение.
— Внимание! — сказал Ярослав.
Остановка зловещего движения протоплазмы произошла внезапно, точно прекратилось движение пленки в киноаппарате. Клетки застыли в разнообразных положениях, словно схваченные замерзающей водой. Остановилось движение протоплазмы, потом — вращение ядер, потом — суетня ядрышек.