Разум Вселенной
Шрифт:
Юрий подумал об этих шестидесяти годах, за которые вести с Земли достигнут планеты Ао и Земля успеет получить ответ, и увидел себя в образе восьмидесятилетнего старца. Нет, в такой ситуации это событие казалось совершенно неинтересным.
— А может быть, вы еще сами полетите в космос, Павел Александрович, — шутливо заметил Юрий. — Тридцать-то лет вы проживете.
— Нет, пожалуй, для меня это уже исключено, — в том же тоне ответил Панфилов. — На освоение межзвездных трасс для полетов космических кораблей потребуется много времени. Значительно больше, чем для овладения околосолнечным пространством.
— Из-за расстояния?
— Конечно.
— Не так уж мало, — заметил Постников.
— Немало для земных средств передвижения, — возразил Панфилов. — И совсем немного для кораблей с космическими скоростями полета. Если мы уже располагаем возможностями для разгона наших космических кораблей до субсветовых скоростей, то ведь даже самая отдаленная планета солнечной системы — Плутон — может быть достигнута за несколько недель. Но выход в межзвездное пространство означает, даже при максимальных скоростях, приближающихся к скорости света, годы полета.
— Да, одиннадцать с лишним световых лет до шестьдесят первой Лебедя, — сказал Постников.
— И четыре с лишним световых года до ближайшей к нам звезды — альфы Центавра, — добавил Панфилов. — Вот почему освоение межзвездных трасс потребует иных приемов подготовки человека для полета.
— Каких же? — спросил Юрий.
Лицо Панфилова осветилось улыбкой.
— Вы же видели, как обитатели планеты Ао решают эту проблему. И я убежден, что это единственный путь ее решения. Выключай жизненные процессы полностью, без остатка и в виде витрифицированной белковой материи лети куда угодно. Хоть миллион лет. Автоматические устройства решат за тебя все проблемы управления движением корабля в космическом пространстве.
Панфилов опять мечтательно улыбнулся.
— Вы представляете себе — очнуться через миллион лет на планете из туманности в созвездии Гончих Псов! Что ни говори, это заманчиво.
Он помолчал. На лице его все еще светилась улыбка.
— А знаете ли вы, мой друг, — сказал он с новым подъемом в голосе, — что идея витрификации будущих космонавтов начинает привлекать внимание? Вчера вечером мне позвонили по телефону из очень авторитетных инстанций. «Продолжаете ли вы ваши опыты с витрификацией?» — «Да, хотя и не в большом масштабе. Есть более срочные дела». — «Считаете ли вы возможной витрификацию... ээ... высших животных на длительный срок, с восстановлением последующей нормальной жизнедеятельности?» — «Принципиально да». — «Так вот, вас просят подготовить по этому вопросу доклад. В Комитете по межпланетным связям».
— И что же вы? — спросил Постников.
— Что же я. Ответил, что подготовлю. Однако уже половина десятого. Еще не хватало опоздать на собственный доклад. Вы готовы? — спросил он на ходу, схватив брошенный на стол портфель, и выскочил из лаборатории. Постников и Юрий бросились за ним.
Глава
Разгром
Они поднялись по мраморной лестнице, ведущей в огромный холл. Красная ковровая дорожка устилала весь путь от первой ступени лестницы через паркетное зеркало холла до гигантских, отделанных орехом дверей. «К чему эта купеческая роскошь?» — подумал Юрий с досадой.
Панфилов решительно толкнул дверь. Огромная комната со стенами под мрамор. Гигантский письменный стол — прямо против входа. От него к дверям идет длинный стол, покрытый зеленым сукном, с двумя рядами массивных стульев.
В комнате пусто. Круглые часы над дверью показывают без пяти десять.
— Ничего не скажешь, люди ценят свое время, — проговорил с усмешкой Панфилов.
Они сели на широкий кожаный диван у стены против боковой двери с табличкой «Председатель ученого совета профессор Дорохов И. А.». Юрия неприятно поразила эта надпись — не «И. А. Дорохов, а Дорохов И. А.» («Как в анкете», — подумал он с раздражением).
Сейчас же дверь открылась, из нее выглянуло приятное лицо молодого человека с аккуратным пробором на черноволосой голове. Молодой человек заметил Панфилова, быстро прошел к нему через зал, обогнув огромный стол, и, вежливо склонившись к его уху («Привык, видно, с глухими», — подумал Юрий), тихо сказал:
— Вас просят в кабинет к Ивану Андреевичу.
Панфилов поднялся.
Стрелки часов показали десять, и минутная, дрогнув, перескочила на одно деление. В зал заседаний неторопливо, неслышно ступая по мягкому ковру, стали входить по одному и по двое члены ученого совета. Негромко переговариваясь, усаживались за зеленым столом.
В десять минут одиннадцатого двери с табличкой открылись, и седой, благообразный человек, пропустив перед собой Панфилова, вошел в зал. За ним двигалась целая свита, человек шесть, все седые и благообразные люди, с неторопливыми, уверенными движениями.
У Панфилова было напряженное, помрачневшее лицо. («В чем дело?» — мелькнуло в голове у Юрия.) Он сел с краю стола, не дожидаясь, когда председатель займет свое место. Вытащил из портфеля бумаги и положил их перед собой на зеленое сукно. Но как только председатель предоставил ему слово, поднялся и стал говорить, не обращаясь к печатному тексту своего доклада.
Для Юрия в докладе Панфилова все было предельно ясно. Излагая суть дела, Павел Александрович говорил короткими, отрывистыми фразами. Лейкоз — страшное бедствие, которое обрушилось на человечество в результате катастрофы в Колорадо год тому назад. Средств лечения лейкозов, как известно присутствующим, не существует. Медицина тщетно ищет лекарства от этой болезни. Между тем лейкоз явление биологическое, это тяжелое поражение кроветворной ткани, проявляющееся в ее злокачественном росте. Известно, что злокачественный рост тканей происходит в результате утраты контроля со стороны организма за ростом и развитием его тканей. Наша рабочая гипотеза заключается в том, что организм обладает силой, удерживающей ткани от опухолевого превращения и противодействующей опухолевому росту. Источником вещества, наделенного этой силой, являются сами ткани, находящиеся в регенерационном состоянии. Мы научились получать сыворотки, содержащие это вещество — мы называем его противолейкемический фактор, — в достаточных для лечения лейкемии количествах. — Разрешите огласить некоторые данные, относящиеся к результатам разработки метода и его применения к лечению экспериментальных лейкозов, у животных, — продолжал Панфилов.