Разумная жизнь

Уэсли Мэри

— Сейчас все в порядке, ты же знаешь. У нее время великих покупок. Я буду главным шафером, а Генри — просто шафером на ее свадьбе.

— Она хотела выйти за Феликса.

— Откуда ты знаешь? — Космо испугался. — За Феликса?

— Потому что она мне так сказала. („Потому что я тоже люблю Феликса“.)

— Мои родители…

— Дело не в них. Он не захотел. Феликс не захотел.

— Она тебе сказала? — удивился Космо.

— Да.

— Бедняжка Мэбс. („Должно быть, я слеп, как летучая мышь“.)

Они сидели, уставившись на воду.

— Наверное,

жизнь проще для этой большой форели, — сказала Флора.

— Я два раза ловил ее. И оба раза отпускал. Она очень мудрая.

— Она молодец. Кто мне может помочь, так это кто-то вроде Алексиса Тарасова, если он все еще существует. („Я не люблю Алексиса и никогда бы не смогла полюбить“.)

— Он существует, — сказал Космо. — Мы с Хьюбертом встретили его случайно в Париже. Он все еще водит такси. Он вез нас из Гар-де-Лион в Гар-де-ле Ест. Мы узнали его. Он дал нам свой адрес. Он стал очень толстый, с тяжелой челюстью.

— Дай мне адрес.

— Мы поиграли в триктрак в кафе, которое часто посещают белоэмигранты. Он водил нас туда. Ничем он тебе не сможет помочь.

— Все равно я хочу его адрес.

— Ладно, поищу. Пора домой, а то мы опоздаем на обед. — Космо встал, протянул руку, и Флора разрешила себя поднять. — Я помогу тебе, если захочешь. Обещаю.

Флора ничего не ответила, она понимала, что Космо не хочет связывать себя, и в этом он похож на Феликса.

Возвращаясь домой, Космо чувствовал, что он был гораздо ближе к Флоре, когда она была совсем ребенком, а он пятнадцатилетним подростком, когда они сидели на полу в комнате мадам Тарасовой над лавкой с лошадиной головой и играли в триктрак, осененные тенью мощных грудей Элизабет Шовхавпенс. Тогда он выдернул у нее ресничку. И был счастлив.

— О, черт, надо торопиться. Я совсем забыл: сегодня приезжают на обед гости — мисс Грин и Джойс. Помнишь Джойс? Такая была проворная девочка. Она, наверное, поживет у нас.

— Это та, у которой зубы торчали во все стороны? И у нее белые ресницы?

— Та самая. Только теперь у нее зубы в порядке, и она похожа на красивую гнедую лошадку. Она красит ресницы, а личико хорошенькое. У нее прекрасная фигура, очень красивые длинные ноги, а грудь — восторг.

— Как хорошо.

— Мы ездим охотиться на тетеревов к ее отчиму. И, наверное, снова поедем на следующей неделе. Это возле Перта.

— Я думала, ты не стреляешь.

— С отцом скучновато, но в Шотландии — совсем другое дело. Мы два года подряд туда ездим. Почему ты побежала?

— Мне холодно. — И Флора помчалась еще быстрее.

„О черт, — подумал Космо, глядя, как она уносится все скорее, — почему я не поцеловал ее у реки? Когда она взялась за мою руку и я потянул ее к себе, я мог бы поцеловать. Мы были одни. Такая возможность! Я мог и дальше пойти, даже изнасиловать ее“. Вообразив эту сцену, Космо рассмеялся. Вспомнив вдруг Флору в детстве, он подумал, что и тогда, и сейчас ей не хватало плавности движений, которые делали Джойс такой изящной. Предвидя встречу с Джойс, Космо тоже помчался.

ГЛАВА 27

Вита и Денис сидели на клубной веранде, наблюдая за игрой в теннис двух девушек, недавно прибывших из Англии с партнерами — капитаном полка наземной обороны в Гуркхе и управляющим войсками

охраны аэродрома. Такса, собака полковника одного из сикхских полков, возилась с Тарой, эрдельтерьером Дениса, на лужайке, расположенной между зданием клуба и теннисным кортом. Наблюдая, как собаки совершают сумасшедшие кульбиты, Денис сказал:

— Зато нам не надо гулять с ней, мы должны быть благодарны полковнику.

— Да, только если они не перевернут все клумбы, — проговорила Вита, когда собаки вылезли из зарослей канн, — ненавижу этот красный цвет, он какой-то дьявольский.

Было воскресенье. Денис и Вита сходили в церковь и теперь сидели, ожидая заказанные напитки. День был удивительно приятный, теплый после прохладной ночи Северной Индии, люди сидели парами, по трое, сплетничали, потягивая „Пиммз“ [5] , розовый джин или мартини, лениво наблюдая за игрой. Несколько человек углубились подальше, врозь, в чтение „Татлера“ или „Кантри лайф“ месячной давности. Мужчины стреляли глазами на Виту, женщины приветственно махали рукой и поглядывали на ее крепдешиновое платье персикового цвета, белый кардиган, шелковые чулки и соответствующего цвета туфли. Денис дополнял шик своей жены светло-серым костюмом, кремовой рубашкой, старинным школьным галстуком и замшевыми туфлями.

5

Фирменное название алкогольного напитка из джина, разбавленного особой смесью.

— Не знаю, как ей это удается, — пожала плечами женщина, наклонясь к подруге, — как ей удается сохранять такой цвет лица в этом климате. И они никогда не ездят на родину. Только взгляни на ее волосы, блестят, как у младенца. А ей уже где-то под сорок. Прямо досада.

— Мы знаем, что о них говорят, — поджала губы подруга.

— Похоже, в этом деле они оба хороши. — Они затряслись от смеха.

Пара коршунов, сделав несколько кругов в небе, спиралью спустилась на выступ клубной крыши и злобно уставилась вниз.

— Я заказал крепкий портер, — сказал Денис, подтягивая брюки на коленях и кладя ногу на ногу. — Устрицы первого сезона уже прибыли из Бомбея.

— Вкусно, — сказала Вита.

— Как раз то, что нам надо.

— Нам не нужны стимуляторы, — Вита улыбнулась той улыбкой, которую особенно любил муж. — А ты заказал черный хлеб и масло?

— Конечно.

— А та девочка хорошо играет. У кого она остановилась? Как ее зовут? Новенькая.

— Я еще не знаю. Она племянница полковника 1/11-го полка сикхов. Немножко приземистая, но накоротке с управляющим охраной аэродрома. Без сомнения, — Вита улыбнулась.

— Будем надеяться, что, когда нам придется об этом думать, у нас не будет трудностей.

— О, не говори про это. У нас впереди еще два года. — Вита нахмурилась. Затем, увидев мужчин с ракетками для сквоша, проходивших мимо, она сказала: — Привет. Приходите к нам после игры.

— Спасибо, с большим удовольствием, — ответил один.

— Этот мог бы подойти, если бы уже не был занят.

— И с первых же дней, — сказал Денис. — А вот и наша выпивка, да, я совсем забыл, тебе письмо, пришло на адрес клуба.