Разведчик
Шрифт:
— Поднимай!
Когда Ронней с Валгом перевалили, наконец, свою добычу через борт, вокруг них уже весь экипаж собрался. Кроме гнома — товарищ Фигли здраво рассудил, что на орков или гоблов ему поглядеть в скором времени возможностей предоставят более чем достаточно, а вот гильзы с палубы пособирать…
Только вот ошибся наш гном в своих расчетах: никакого отношения к оркам и прочим поднятый на борт «Двойной шутки» не имел.
Это был японец. В форме, уж не знаю, флотской или пехотной, самурайские знаки различия и отличия нас
Думаю, он и вообще выплыть бы мог, если бы за меч не хватался. Времени-то прошло всего ничего, несколько минут. Вода за бортом теплая… мог бы продержаться.
Занятно — штанов на нем почему-то не было. И, что уже лично для меня было куда менее занятно, кобуры.
Варгелла меч у боцмана забрал, вытащил из ножен… повертел, ногтем обух попробовал, скривился.
— А сталь-то, — громко говорит он, — дрянная. Да и ножны плохи.
— Плохи, — подтверждает невесть когда успевший протолкаться вперед Фигли. — Гном бы так грубо никогда не сработал. И эльф тоже.
— Уважаемый гном, — цедит боцман, — так плохо и человек не сработает.
— Да ладно вам, — говорю, — это ж, небось, эрзац военного времени, массовая штамповка. Качеством похуже, зато числом поболе. Сами ж только что видели — не мечами на моей войне машут!
— Кха-кха-кха-хка…
Это Шиттус закашлялся. Маленький такой старикашка-полугном и духовный родич Ариниуса — к сожалению, не по части магии, а по части занудливости.
Кашлял он до тех пор, пока не дождался, что все на него уставились.
— Никто не может заранее сказать, — наставительно так произносит, — как будет выглядеть помощь богов. Случившееся нынче странно для всех нас, однако ж нет сомнений: чудо сие было нам во благо.
Ну да, соображаю, верно он подметил. Черная галера раза в три длиннее нашего кугера была, и гадов на ней наверняка имелось немало. А главное — колдун на ней был, и колдун серьезный… такой, что дело могло до рукопашки и не дойти.
— Помощь богов… — задумчиво повторяет Варгелла. — Да, светлые боги сберегли всех нас от жуткой участи. Уверен, вернувшись, каждый из нас щедро наполнит жертвенные кружки у всех портовых храмов.
— Клянусь, именно так я поступлю, — истово бормочем боцман и тут же куда более деловитым тоном спрашивает: — А что делать с нашей добычей, капитан?
Варгелла меч в ножны вложил… и отчего-то на меня вопросительно так глянул.
Я как раз подумал: неплохо бы самурая обыскать, а потом сообразил: смысл? Толку мне сейчас от его документов? Да будь при нем даже трижды секретный план ихнего самурайского Генштаба и то… даже вынося за скобки тот факт, что я ни одного японского иероглифа не знаю.
— Может, — говорю, — вернем откуда взяли? В смысле — за борт.
— Чего
— Рассвета.
Ну да, соображаю, верно. Это у нас десант на вражескую территорию лучше в темноте высаживать. Здесь-то наоборот, днем любопытных глаз поменьше.
— Ловко вы, — говорю, — в здешних шхерах плавать навострились. Неужели по одним дедовским картам?
— Не, предки в эти скалы на кораблях не совались. — Капитан подзорную трубу опустил, глянул на небо, на волны… нахмурился.
— Это уже мы… придумали эдакое мореходное корыто с веслами и наладили среди Клыкастых Камней контрабандные тропки.
Я поначалу решил, что ослышался.
— Не понял, — говорю, — а с кем это вы торгуете?
— С орками, понятное дело. Здесь ведь никого боле и нет.
— Ах, с орками…
— С ними, с зелеными… они ребята простые, а ихние вожди и шаманы на тряпье да побрякушки падки. Вот один мудрый человек на Н'лале однажды и решил: чем смотреть, как они найденное золото несут своим черным повелителям, а те обращают его в купленное у Дакира оружие, будет много проще сменять это золото у самих орков на никчемные тряпки. Смекаешь суть?
— Теперь понимаю.
— А поначалу вообразил невесть что? Так, сержант?
— Старший сержант, старший!
— Старший, старший… и еще наистарейший. Плавать-то в вашей команде все умеют?
— Вовремя спросил, — улыбаюсь. — На пятый день плавания. А то я уж думал, что ты с этим вопросом подождешь, пока мы на берегу не окажемся.
— День пятый, — щурится Варгелла. — А вот облачка я увидал только сейчас. Видишь… вон, над самым горизонтом. Паршивые это облачка, сержант, очень паршивые. Ничего доброго они не сулят.
— Хочешь сказать, буря приближается.
— Не знаю. — Капитан из кармана какой-то медный диск выудил, потер его пальцем, вгляделся — и еще больше нахмурился.
— Может, боги и не оставят нас милостью. Тогда шторм пройдет стороной, зацепив нас лишь краем. Если же нет…
Что произойти может, «если нет», я и без подсказки представлял. Мы сейчас в каменном лабиринте, и стоит морю всерьез разбуяниться… не первая волна на скалы швырнет, так третья, но финал один будет — в щепки.
— Так может, подальше в море отойдем?
— Не успеем. Гляди, как быстро приближаются… и как чернотой наливаются. Слишком быстро. Один раз всего я такое видел.
— Сдается мне, — говорю, — темнишь ты, капитан. Недоговариваешь чего-то.
— А ты меня не торопи, сержант… старший. Я не лошадь, ты не возчик.
— Ладно, молчу.
— Облачка такие, — повторяет Варгелла, — я всего один раз видел. Пять лет назад. Нам донесли, что в Эстего пришел большой караван темных, два с лишним десятка больших трехмачтовых нарио. И мы решили их встретить… собрали всех, кто успевал…