Разведенка. Как я мужика искала...
Шрифт:
Лицо бывшего потемнело. Я, кажется, попала в точку.
— Надеюсь, тебе в этом доме будут сниться кошмары.
Довольная собой, я делаю шаг назад, муж хватает меня за локоть и рывком притягивает к себе.
Его губы находятся слишком близко от моих.
Если он попытается меня поцеловать, то я его укушу.
— Чего ты добиваешься? Хочешь услышать, как мне хреново живется? Только после того, как ты признаешься, что тебе без меня не живется, что ты без меня каждую ночь засыпаешь в слезах и шаришь рукой
Вот жлоб.
Футболки свои он считает!
— Подозреваю, что ты в ней спишь.
— Футболки не досчитался? Аааааа…. Ты про ту половую тряпку, о которую я вытираю грязные ботинки при входе? Не заметила, что это твоя футболка, думала, ветошь какая-то…
— Сука! Раньше ты такой сукой не была!
Бывший едва ли не выпрыгивает из своих модных итальянских брюк при этих словах, едва заметным жестом одергивает ширинку.
Так и тянет посмотреть вниз: возбудился, что ли?!
Глава 4
Лиза
— Отпусти, Алексей. Нам больше нечего обсуждать. И слушать от тебя, сука я или нет, прости, не стану!
— Нет, не прощу! Нет, ты станешь! Станешь! Я не позволю, чтобы ты меня позорила… Или, думаешь, что… мне понравится слушать, как наши общие знакомые будут говорить: «Леха, знаешь, как твоя бывшая выпендрилась? И губы накачала, чисто, рабочие!»
Злостью, которая сквозила в словах бывшего мужа, можно было подпалить и сжечь целый город.
— В этом всем есть одно определение. Тебе понравится или не понравится. Тебе, Алексей. Но моя личная жизнь тебя больше не касается. Запомни! Запиши себе в ежедневник, напоминалку в телефоне поставь!
Сердито шагаю в сторону.
Мы снова ссоримся, это плохо.
Это нехорошо и нужно прекратить….
Аж испарина на лбу выступила.
Мы ссоримся почти так же, как тогда.… когда я поняла, что он мне изменяет.
Господи, он даже не сразу понял, в чем дело. Приперся домой без обручалки и хватился только после того, как я прямо спросила, где его кольцо.
Он начал хлопать рукой по карманам брюк.
Не глядя.
Привычный жест, без раздумываний…
Это меня сломало, подкосило, разнесло сердце на мелкие кусочки!
Я поняла, что он делал так десятки, сотни, может быть, даже тысячи раз за все время нашего брака.
И понеслось.
Ссоры, скандалы, отказы мужа идти на развод.
Угрозы….
Потом, казалось, он успокоился.
Начал открыто гулять со своими шалавами, напоказ появлялся с ними…
Как будто преследовал меня и нарочно демонстрировал, какие знойные и молодые телочки на него вешаются.
С каждым
Потому что девки были все, как на подбор: с идеально ровной кожей, большеглазые, загорелые, с большими титьками и длинными ногами. У них на лбу было написано: «знаю все известные техники минета и не только»
А какие комплименты он говорил им!
Не стесняясь!
Он мог припереться на обед в то же самое кафе, где всегда обедала я, сесть рядом и начать мур-мур-мур с очередной шлюхой по телефону.
Мне таких комплиментов он никогда не говорил.
И финалочкой стало его поведение в момент, когда после всех криков, войн и взаимных оскорблений мы уже подали на развод, когда встретились наши адвокаты и начали обсуждать, как будем делить имущество после развода.
Тогда Леша заявился пьяный, на старую квартиру моей мамы.
Идти больше было некуда, и я не стала искать съемную квартиру. Уползла, будто улитка, в свой домик, в то место, где все начиналось. Я помню, как после свиданий с ним я могла вспорхнуть на пятый этаж и даже не заметить, что преодолела столько лестничных пролетов!
А теперь все было другое.
Эти стены помнили, как я была счастлива, но тогда они стали свидетелями моих слез горя и обид.
Леша приперся, как к себе домой. Зачем я его только впустила? Связь с ним была болезненная, я никак не могла разорвать этот узел.
Все ещё муж, тогда он ещё им был, он ковырнул пальцем старенькие обои. Увидел под ними пятна чёрной плесени, медленно перевел взгляд вверх: в доме снова текла крыша.
Коридор был ужасно сырым, да и во всей квартире чувствовалось это.
Леша прошел дальше, он сделал два шага по кухне хрущевки, больше не получилось, и заявил:
— Хочешь жить в этой вонючей халупе? Или всё-таки хочешь оставить себе дом?
Тогда я считала, что он обязан оставить мне дом.
Наш дом!
Обязан оставить…
Но Леша так не считал, он считал, что трудился годы на семью, что я обязана уважать его старания, стремления.
Он не хотел отдавать мне дом, и мы снова ругались, как кошка с собакой.
Много чего он мне наговорил, а потом сказал:
— Оставить тебе дом? Оставить? Бельчонок, хочешь свой дом?
Он уже много лет меня так не называл, и, казалось, что-то во мне дрогнуло.
Гад это учуял, сорвался с поводка, повалил на стол, начал целовать, пальцами разодрал колготы на промежности.
Он меня не слышал и не чувствовал, как я от него отбивалась, пьяно бормотал, что скучает, дергал трусы в сторону. Его пальцы…. Он нагло лез в меня!
Даже не понимая, что я не хочу… не хочу его после другой, после других. Он нагло демонстрировал мне, как много у него было других баб, а теперь хрипел, что жить без меня не может….