Разведка боем
Шрифт:
Пораженные произошедшим ничуть не меньше шеварийца легионеры восприняли поведение чешуйчатых стражей темницы как самую наглядную демонстрацию безразличия, безучастности и полнейшего нейтралитета. Первым приступил к активным действиям Грабл. Подобрав выроненное при падении оружие, Зингер двинулся на все еще кричавшего и таким образом тщетно пытавшегося восстановить утраченную власть над питомцами стражника. Намерения соратника не вызвали у Аламеза сомнений, он их полностью одобрял и поэтому осмелился взять на себя неприятную задачу по лишению шеварийца жизни.
Грозные звери едва приоткрыли щелочки глаз и жалобно заскулили, когда раздался зловещий свист летевшего по воздуху кинжала, плавно перешедший в предсмертный хрип
Как это ни печально, но большинство людей подслеповатые дальтоники. А как иначе объяснить те прискорбные обстоятельства, что они, пребывая в плену стереотипов и иллюзий, не видят явных вещей, а любое событие в их головах ассоциируется лишь с черным иль белым – своеобразным цветовым клеймом добра иль зла. Подавляющему большинству индивидуумов из человеческой общности можно смело поставить диагноз: «поверхностное суждение, усугубленное стадным инстинктом и патологической манией приклеивать ярлыки».Они больны и, что самое страшное, боятся лечиться, ведь жить в плену заблуждений куда комфортнее и проще. Зачем утруждать себя размышлениями и формулировать подробный, досконально точный ответ, когда можно просто отделаться кратким «да» иль «нет»? Зачем долго разбираться, насколько прав и насколько неправ человек, совершивший какой-то поступок, в чем его вина, а в чем его заслуга, когда гораздо легче зачислить его в ряды героев и поборников добра иль заклеймить тираном, мерзавцем, негодяем, а заодно уж и кровожадным выродком со слабым мужским началом?
Как это ни печально, но человечество упорно стремится к примитивизму, а от этого частенько и «щепки летят». К примеру, грань между понятиями « отважный храбрец» и « полоумный выскочка» настолько эфемерна, что индивид, совершивший смелый поступок, даже не знает, как его впоследствии назовут. Кто может сказать, где кончается осторожность и начинается трусость? Должны ли солдаты на бранном поле биться до последнего вздоха иль сдаваться врагу, когда у них нет шансов ни отступить, ни победить?
Поверхность суждений и игнорирование палитры цветов частенько заводит людей в тупик, из которого находится лишь один, комичный с точки зрения логики выход: « Что нам во благо, то добро; что во вред – то зло! Свои всегда хороши, чужие – плохи!» Но как же тогда интересы других людей иль существ? Разве возведенный в абсолют эгоизм и преследование шкурных интересов не является самым большим «злом»? Разве стремление к процветанию, собственному и своих близких, за чужой счет не является самым коротким путем в преисподнюю?
Поверхностность суждений всегда приводит к парадоксам и к десятку противоречивых трактовок, казалось бы, неоспоримых с первого взгляда истин. Большинство людей принимают на веру общепринятую точку зрения и спокойно живут, не забивая голову сложными философскими рассуждениями; другие используют это себе во благо и набивают животы, умело подсовывая соседям выгодные им образы и идеи; есть и такие, кто уходит в монастыри, где годами пытаются объять необъятное, постичь непостижимое и в конце концов приходят к выводу, который неспособны доказать.
Жить и быть человеком трудно, морронам в этом плане гораздо проще, ведь само их существование не укладывается в прокрустово ложе двухцветного восприятия мира, а деяния воскрешенных Коллективным Разумом воителей не светлы, не темны и даже не серы. Морроны выведены могущественным создателем за привычную для людей систему ценностей; они уже не люди изнутри, и поэтому для многих – монстры в человечьем обличье, прагматичные, жестокие существа, не признающие ни мирских, ни духовных законов…
Дарк не искал оправданий и честно признался себе, что боялся сдвинуться с места, пока покрытые чешуей чудища не уснули. В этом плане
Не видел моррон ничего зазорного и в том, что вот-вот собирался сделать с еще подергивающим конечностями телом противника. Хотя многие из людей, даже бывалые солдаты и офицеры, сочли бы такой поступок недостойным звания воителя, а не привыкшие к жестокости войны обыватели просто окрестили бы издевательством над трупом.
Дарк подошел к распахнутым вратам, лишь убедившись, что чудовища уснули, а до этого неподвижно стоял и терпеливо наблюдал, как соклановец обшаривает карманы убитого, лишая его тем самым части заслуженной добычи. Когда же звери отошли ко сну, настал черед для него действовать. Осторожно обойдя мерно вздыхавшее и слегка посапывающее тело ближайшего зверя, Аламез склонился над трупом стражника и, к неописуемому удивлению уже закончившего к этому времени мародерствовать Грабла, засунул ладонь в рот убитого. Проверка на ощупь зубов и десен не привела к желаемому результату, как, впрочем, и то, что Дарк сделал потом. Вместо того чтобы вынуть из горла трупа кинжал, моррон, наоборот, расширил рану и внимательно осмотрел ее края. Затем, рывком выдернув окровавленную сталь, Аламез отрезал у убитого палец и, поднеся его к самому носу, обнюхал.
– Ткани не восстанавливаются, даже малейшего прогресса не заметно. Он не вампир, и даже не их прислужник… обычный человек… – с нескрываемым сожалением оповестил об отрицательном результате осмотра Дарк, поднимаясь на ноги и откинув в сторону уже не нужный мизинец. – Странно!
– Чо странно-то, болван ты эдакий?! – не стал скрывать возмущения Грабл. – Он же из сыска королевского, а не из вампирского клана!
– Тебя не удивляет, что обычные люди таких диковинных зверушек приручили? Тебе это странным не кажется? Вот от кровососов такого «сюрприза» вполне можно было бы ожидать, – прояснил свою позицию Аламез, а затем задумчиво добавил: – По крайней мере, я счел бы это допустимым и даже в какой-то мере логичным.
– А шеварийцы вообще того… – также поднявшись на ноги, Грабл многозначительно покрутил пальцем около виска, – со странностями народец, но ведь все ж к этому как-то привыкли… Ты лучше мне другое объясни!
– Что именно? – спросил Дарк, все еще пребывавший в размышлениях; интуитивно чувствующий, что между огромными хищниками и кланом Мартел есть какая-то связь, но пока не в состоянии понять, какая…
– И чо, теперя дурнем прикидываться станешь?! Скажешь, что и этому фокусу тя Мартин не учил?! – прошептал Грабл, с опаской косясь на два огромных, чешуйчатых клубка, ровно дышащих и мерно поскуливающих в начальной стадии сна.
– Какому фокусу? – не сразу понял, о чем идет речь, Дарк, всерьез подумывающий, а не заняться ли ему повторно и более основательно зазорным, по мнению многих, препарированием трупа. – Если ты о псах, то я ни при чем… А разве ты ничего не слышал?
– Чо слышал? – в свою очередь, удивился Зингер, и лучшим доказательством его искренности было то, как забавно он вскинул густые брови и чуть не до ушей раздвинул поросшие изнутри кудрявыми волосами ноздри.
– Голос… голос в голове… – произнес Дарк, уже засомневавшийся, что глас, прозвучавший у него в голове, был обращением Коллективного Разума.