Разведка боем
Шрифт:
– Вот сейчас и узнаем, не зря ли трудились, – прошептал Дарк, осторожно соединяя тростинку с мехами. – Если воздух наружу пойдет, сразу те места мажь!
– Не дурной, знаю! – сердито хмуря лоб, проворчал Грабл, держа тряпочку с куском наполовину растопленного жира наготове. – Сам не оплошай, меха не порви! Потихоньку, потихонечку воздух нагнетай!
Провидение и на этот раз проявило к смельчакам благосклонность. Первый шар из кожи был надут быстро, всего пятью-шестью сокращениями мехов, и при этом ни один из швов не стал пропускать воздух. Как только тростинка была вытащена из отверстия, Дарк тут же плотно заткнул его обломком ветки и густо обмазал края все тем же куском сала. Бережно отложив в сторону шар, внешне напоминавший раздувшегося от обжорства ежа ( ведь морроны не догадались сшить кожу ворсинками внутрь,
– Ну, вот и все, – вздохнул Зингер, окончив работу. – Что с хламом делать будем?
– Здесь оставим. Он нам уже без надобности, – ответил Дарк, привязав один конец снятой с поломанного лука тетивы к торчащим дыбом на поверхности шара ворсинкам шерсти, а другой наматывая на рукоять меча. – Наемники лишь поутру проснутся или когда тревога поднимется. В любом случае нам уже без разницы будет, что они у себя в палатке найдут.
– Да неправильно как-то следы деяний своих тайных у всех на виду оставлять… – возразил Грабл. – Мож, все ж припрятать?
– Ага, припрячь, – кивнул Дарк, осторожно поднимаясь на ноги с колен и проверяя, не загремит ли оружие при ходьбе и не оборвется ли нить, на которой висел бьющийся о ногу шар. – А заодно и мужичонку прикопай, которого лапища твоя задушила. Привязывай шар быстрее, и вперед! На ерунду времени нет.
– Обойдусь, – проворчал в ответ Зингер, бережно беря свой шар пальцами левой руки и потрясая им в воздухе, чтобы убедиться, что щетинки не выскользнут из влажных подушечек пальцев. – Я ужо готов, это ты все медлишь. Пошли так пошли!
Когда ворчун Грабл обижался, то с ним было бесполезно спорить и отстаивать свою правоту. Поскольку Аламез уже был научен горьким опытом прошлых словесных баталий, то, не произнеся ни слова, отодвинул полог палатки, осмотрелся и, не обнаружив ничего подозрительного, быстрым шагом ( насколько это позволяло утяжеленное одеяние и болтавшийся кожаный шар на боку) направился к берегу. Впрочем, и тут Зингер проявил своенравие и наглядно продемонстрировал свое иррациональное стремление во всем, даже в жалких, ничтожных мелочах, опережать своего прославленного товарища. Неизвестно, как низкорослому крепышу это удалось, но только он покинул палатку последним, а в воду зашел первым, причем на поясе у него ничего не загремело, да и заполненный воздухом шарик не сдулся и не выскользнул из сильных, неуклюжих с виду, но, как на деле оказалось, способных и на «ювелирную работу» пальчиков-колбасок.
Страх перед прогулкой по дну, а именно в этом и состоял план отважных авантюристов, посетил Аламеза слишком поздно, только когда он зашел в воду по грудь, а голова опередившего его на пару шагов Зингера уже скрылась из виду, оставив после себя на поверхности лишь быстро разошедшиеся круги. В этот миг Дарк искренне пожалел, что они не стали действовать по его первому, не столь пугающему плану, состоявшему в том, чтобы переплыть широкий ров под водой, имея при себе небольшой запас воздуха. А если бы его не хватило, то просто потихоньку вынырнуть и отдышаться у борта одного из кораблей. Аламеза смутил Грабл, предложив рискованную затею прогулки по дну, и, надо сказать, тогда аргументы соклановца показались ему весомыми. Во-первых, искусственный водоем не был глубоким, и охрана кораблей могла легко перепутать пловца с огромной, медлительной рыбой, заплывшей в ров из озера. Морронов совсем не прельщала перспектива быть пойманными в сеть или пронзенными копьями, используемыми рыбаками вместо гарпунов. Во-вторых, тогда с оружием и кольчугами пришлось бы расстаться. Сейчас же чувствующему, как его тянет ко дну, Аламезу захотелось отмотать время назад и вернуться к первоначальному плану. Но что решено, то решено, уже ничего нельзя было изменить. Ему оставалось лишь сделать последний шаг и с головою погрузиться в темную, теплую воду, возможно, скрывавшую в своей пусть и небольшой глубине неведомую опасность, а быть может, и смерть.
Подводный мир встретил моррона недружелюбно: темнотой, простиравшейся перед прищуренными с непривычки
Зингер не лгал, что он с водою на «ты». В начале погружения Аламез еще видел ловко перебиравшего ногами по дну товарища, но вскоре широкая спина силача скрылась в царившей впереди темноте, отчего Дарку стало еще более не по себе, и его вновь посетили прежние страхи. Бережно хранимый во рту воздух заканчивался, и моррон ощутил первые признаки удушья, когда, судя по расположению над головой днищ судов, он уже почти добрался до середины бухты-рва. Обрадованный, что его расчеты оказались верными и что воздуха хватит до уже скорого конца прогулки, Дарк без сожаления распрощался с отработанным содержимым легких и потянулся левой рукой к прикрепленному тетивой шару, на суше бьющемуся о ногу и немного мешавшему ходить, теперь же упорно пытавшемуся всплыть и так же чуть-чуть затруднявшему перемещение.
Подтянув бесценный кожаный сосуд за нить к самым губам, Аламез вырвал зубами крепко сидевшую в дырке затычку и принялся жадно всасывать воздух. Все бы прошло без сучка и задоринки, не соверши Дарк две ошибки. Желая поскорее избавиться от мешавшей ноши, он слишком рано оборвал второй конец тетивы и не догадался на время остановиться. В результате хитрец пал жертвой досадной случайности, причем пал в буквальном смысле слова. Правая нога моррона внезапно провалилась в небольшую ямку, и он, оступившись, сперва лишь накренился набок, а затем не удержал равновесия в непривычно плотной среде и упал, коснувшись правыми плечом и боком дна. Подняться-то моррон смог, но шарик, наполненный воздухом, вырвался из всего на миг разжавшихся пальцев и тут же устремился к поверхности, закружившись в толщах воды замысловатыми витками и оставляя за собой шлейф быстро покидавших плен кожи спасительных пузырьков.
Вот тут-то Аламез испугался по-настоящему! Однако страх не поверг его в шок, а заставил поспешно действовать. Плох тот боец, который опускает руки и не борется за жизнь до конца! Прежде всего, моррон расстегнул пояс и избавился от груза оружия, затем стащил с правой ноги утяжеленный камнями сапог и уже ухватился за левый, но было поздно – в глазах потемнело, а рот заставляло открыться сжимавшее грудь тисками удушье. Сознание померкло внезапно. Дарк так и не успел понять, открыл ли он в последний миг рот и, значит, захлебнулся или, стиснув зубы, задохнулся…
Глава 11
Расплата за милосердие
Иногда жизнь настолько плотно заполнена событиями, что ты уже не помнишь, когда твоего рта касались нежные, влажные губы, когда ты вдыхал возбуждающий запах чужого тела, наслаждался мягкостью податливой женской кожи и чуть не сходил с ума от прикосновения душистых, приятно щекочущих ноздри и щеки волос.
Говорят, что Судьба придирчива к подбору влюбленных пар и посылает каждому мужчине ту женщину, которой он достоин, которую он заслужил своими помыслами и поступками. Если это правда, то в таком случае Аламез был у всевидящего Провидения далеко не на лучшем счету. Улегшаяся, а точнее, грузно плюхнувшаяся на моррона сверху женщина была холодна, как лед; мокра, как только что выловленная из озера рыба; и весила никак не менее восьми-девяти пудов. Ее волосы были густы и жестки, они расцарапали Дарку подбородок, щеки и горло, а исходивший от них аромат никак нельзя было назвать благоухающим. Дамочка пылала страстью, она вожделела моррона настолько, что, опустив флирт, стрельбу глазками и прочие ухаживания на дальней дистанции, сразу перешла к поцелуям, притом таким же странным, как и она сама. Дарк с отвращением и одновременно удивлением почувствовал, как сильные пальцы разжали его рот, а затем его губы ощутили чужое дыхание, горячее, сухое, напористое, не желавшее ограничиваться полостью рта и стремившиеся проникнуть аж в самые легкие.