Разведка боем
Шрифт:
ВРЕМЯ НАСТАЛО.
Голос в голове ударил внезапно, в глазах потемнело, и во рту появился металлический
привкус, будто после хлороформа.
ВЫ ПОМНИТЕ МОИ УСЛОВИЯ?
Голос неведомого исполина отражался в голове как горное эхо, парализуя волю.
БУДЕТ УМИРАТЬ ОДИН ИЗ ВАС, КАЖДЫЕ ПЯТЬ МИНУТ, ПОКА МЫ НЕ ВЫЯВИМ
СЛАБОЕ ЗВЕНО. ГРАДОВ! ВЫ ОБЕСПЕЧИЛИ ЭВАКУАЦИЮ ОБЪЕКТА?
– Да, – пискнул кто-то из толпы. – Все силы внешней и внутренней безопасности брошены на
то,
автономного питания и персоналом.
СКОЛЬКО У НАС ВРЕМЕНИ?
– Еще полчаса!
ПРОДОЛЖАЕМ.
Рука коротышки вдруг вздрогнула и сама собой поднялась, наводя пистолет на парня в
коричневых ботинках. Тот же, вопреки ожиданиям Всеволода, просто стоял и смотрел, как тупое
черное дуло поднимается и почти упирается ему в переносицу. Грохнул выстрел, и зал вновь
172
взорвался испуганными криками. Никто из собравшихся, казалось, и не заметил, что трупов в
комнате прибавилось.
Жизнь каждого человека включает в себя три экзистенциональных данности. Это свобода
мысли, бессмысленность, одиночество и как итог смерть. С каждой секундой это философское
направление обретало свою материальную основу.
– Что тут происходит? – Всеволода вдруг озарила страшная догадка, и он полез в карман, где
лежал мобильный телефон. Вытащив его, майор с ужасом отметил, что предположение
подтвердилось. Сигнал GSM в подземном мире Нового рубежа был полнее некуда. Крохотные
черные палочки в верхнем углу экрана показывали максимум.
– Они ими управляет. – Выглядывающий из-за плеча Вини, сморщился, будто от зубной боли.
– Зомби, подконтрольное стадо. Вот, значит, откуда у толстяка меткость.
– Но с этим надо что-то делать. – Семен отделился от группы и поспешил к ученому. – Эй,
мужик!
– Вы это мне? – лысоватый потный коротышка развернул к Давыдову раскрасневшееся от
переживаний лицо. – Кто вы такой собственно? Я не помню вас среди работников безопасности…
Короткий удар в лоб свалил невольного убийцу на пол, а Макаров оказался в руке капитана.
– Кто-то еще желает пострелять?
ЧУЖАКИ.
– Да заткнись ты, неведомая херня. – Семен даже обиделся, когда невидимый кукловод
попытался прервать его монолог, но тут события пошли по другому сценарию.
ВЗЯТЬ ЧУЖАКОВ.
… и вроде бы внешне приличные люди, с высшим образованием и уровнем айкью за сто
пятьдесят выпучили глаза, разинули рты и самым наглым образом полезли пеленать Семена. Не
ожидая от яйцеголовых такой прыти, капитан сначала даже растерялся, но старая закалка
сказывалась, и вот уже первый лаборант валится на пол с разбитым носом.
другой и с визгом отпрыгивает, прикрывая ладонью порез на лбу. С нападавшими Давыдов особо
не церемонился. Нет, он не стремился их убить. Обращался как с нашкодившим псом, бесспорным
любимцем в семье, которого нужно было поставить на место, ибо заигрался.
Удар, рывок, подкат и кто-то в черной форме, брякнув наручниками на поясе впечатывается в
стену, а после мирно сползает на пол, с остатками самообладания потеряв еще и сознание, а
возможно и чувство собственного достоинства. Но каковы бы не были навыки рукопашного боя у
бравого капитана, однако численностью противник давил, и остальным, взиравшим на внезапные
физические упражнения товарища, не оставалось ничего другого как ввязаться в бесполезную
драку.
Лютый бил осторожно, избегая полного контакта. Блохин же наоборот, работал плотно,
подпуская противника на сгиб локтя и кроша лишние зубы. Особенно выделялся полковник,
возвышавшийся над полем боя на добрые полторы головы. Периодически он просто опускал на
чью-то буйную голову пудовый кулак, и, издавая звук раздавленной сыроежки, тот скашивал глаза
и валился под ноги, где набралось уже немало его поверженных товарищей. Драка происходила
бурно, с огоньком и матом. Кто-то из уборщиков даже попытался приложить Всеволода стулом, но
тот вовремя отвернулся и, не рассчитав усилия, бедолага попал под горячее колено Блохи
метящего в промежность.
ДА ЧТО ВЫ ТЯНЕТЕ!
Неведомый кукловод негодовал. Если раньше в громыхании его голоса слышалось
превосходство и пренебрежение ко всем окружающим, то теперь явно прослеживались панические
нотки, человека не совсем понимающего как ему справиться со сложившейся ситуацией.
– Отходим, – противников было слишком много чтобы справиться с ними самостоятельно, а
использовать огнестрельное решительно не хотелось. Разошедшийся было Семен и то убрал
перочинный нож и теперь, устало привалившись к стене, лениво огрызался затрещинами и
пинками. – Их слишком много.
– А ну, говна собачьи… – Всеволод ушел от очередного ботинка, метящего ему в висок и,
сорвав с пояса пистолет, начал палить в потолок, – Отошли, на пол, мордой вниз, – но толпа
уверенно валила вперед. Ни болевые приемы, ни выбитые зубы и сломанные пальцы не
доставляли противнику особого беспокойства.
Толпа окружила бойцов и начала оттеснять к дальнему углу помещения, начисто перекрыв
возможные пути отступления. Пот заливал глаза, все тело нещадно болело от сотен ударов, руки