Разведка боем

Владислав Жеребьёв

потрудившись даже прикоснуться к тележке с грязной посудой, трое арестантов столпились

посреди камеры, свистящим шепотом обсуждая новый поворот сюжета.

– Мне дырка в башке без надобности, – честно и откровенно признался Семен. – Я и так не

особо с головой дружу, а тут еще хирургическое вмешательство.

– А у меня контузия, – покачал головой Курехин. – Чудить могу начать, по пианинам гадить и

голышом в заводскую столовку ходить.

– Значит, надо бежать.

Голос

был незнакомый и исходил откуда-то из дальнего угла склада. Как только мужчины в

испуге обернулись на звук, от дальнего стеллажа отделилась сгорбленная фигура в белом халате, и

зачем-то подсвечивая себе путь фонарикам, заковыляла в сторону клети.

– Разрешите представиться, младший научный сотрудник Института Связи и Вооружения,

Прошкин. – Поспешил представиться вновь прибывший. – Нас тут называют научниками или что-

то в этом роде.

– И тебе здравствуй, товарищ, – ошалело кивнул майор.

– Давайте без лишнего фанатизма, – лысоватый, бледнолицый Прошкин, подслеповато щуря

глаза, подошел к клети и впился взглядом в удивленное и напуганное лицо Курехина. – Я годами

изучаю феномен диких. Вы не от мира сего. Странные, необузданные, не способные

адаптироваться к социуму. Вы не способны производить, но творить в состоянии. Вы – это общий

смысл, понятие. Вы же, конкретно, не они.

– А с чего вы взяли, Прошкин? – Хелл скрестил руки на груди и с вызовом посмотрел на

человека в халате.

– Ну, для начала я присутствовал при вашем разговоре с Хариным.

– Удачная для него фамилия, – оскалился Всеволод, вспоминая крупную, одутловатую

физиономию блюстителя порядка. Конкретно против полицейского он ничего не имел, но

соответствие не могло не развеселить.

– А если отбросить все это? – Напирал проводник.

– Я только что из лаборатории с баллистической экспертизы изъятого у вас оружия. Когда

автомат попал ко мне, я не поверил собственным глазам. Новый, почти не стреляный АК. Солидол

буквально физически ощущался.

– А что с нашим калашом не так?

– Да все, мои друзья, все. – Развеселился научный сотрудник. – Калашников Михаил

Тимофеевич впал в немилость еще в семьдесят шестом, был арестован и расстрелян, а все его

проекты заморожены. На смену АК пришел, автоматический карабин Данилова, заточенный под

патроны пять сорок пять и семь шестьдесят два. Далее пошло по нарастающей, и о гениальном

оружейнике почти все забыли. Разве что Китай и Индия продолжали выпускать безотказные

механизмы для убийства, сконструированные гениальным доктором наук. Ваше же оружие новое,

клейма самые что ни на есть

настоящие. Даже год изготовления бьется, а вот с остальным

непонятки. Откуда взялся автомат, который никто не выпускал?

Дальше же Прошкин поведал историю, от которой даже у спокойного Хелла, по сути,

являющегося простым набором нулей и единиц и то волосы зашевелились. Тоталитарный

коммунистический строй не просто перегнул планку. Он стал един и монолитен. Каждый

гражданин имел чип, в который был вшит определенный набор программ. Дозволенно тебе

посещать библиотеку, пожалуйста, нет, так и двери не откроются. Под запретом было любое

вольнодумие. Азимов, Шекли, Ле Гуин, Брэдбери, да и все остальные светила мировой литературы

87

были под запретом, ибо развивали в читателе те качества, которые не были свойственны

настоящему коммунисту.

– Был тут один подпольный книгоиздатель, – с тоской поведал научник, – протаскивал

интересные вещи из-за рубежа, а потом печатал и распространял. Сидором его звали. Так что бы

вы думали? Полицаи вынюхали, где он засел, поймали и расстреляли как предателя Родины. Его

даже отбить пытались, те же дикие, но куда им до современных устройств МВД.

Везде и всюду практиковались доносы. Лагеря цвели матерым красным кумачом. Любой

поставивший банку селедки на портрет Сталина или Ленина, ежедневно печатавшийся на первой

полосе «Правды», считался вольнодумцем и диссидентом, а как итог – урановые рудники. Когда же

Семен спросил научного сотрудника о рок-музыке, тот только печально махнул рукой.

– Да, дела, – в ужасе качая головой, протянул Курехин. – И мы не дикие, как вы уже

заметили. Мы в вашем мире проездом. – Говорить ученому о том, что и мир то их ненастоящий, и

сам-то он сплошная иллюзия, майор, разумеется, не стал.

– А что у вас? – Расстроенный научный сотрудник сел по-турецки около клети и пошарив в

кармане халата, вытащил пачку папирос. – Курите?

– Давайте, а то сигареты при обыске изъяли. – Всеволод принял через решетку мятый

цилиндрик папиросы и, подмяв табак по концам, прикурил от предложенной спички.

– А у нас все по-странному, – решил ответить за товарища Давыдов. – Союз развалился.

Проблемы на Кавказе. Штаты диктуют свою политику и постоянный обвал рубля.

– Да уж, – усмехнулся ученый. – Даже не знаю что и лучше. Интересует другой вопрос. Как

вы сюда попали?

– Все очень просто, – хитро прищурился аналитик. – Портал. Открывается в определенном

месте, мы проходим внутрь, бац, и мы в новом мире.