Разведка боем

Владислав Жеребьёв

– Проход строго регламентирован? Есть какие-то ограничения по весу, массе, габаритам? –

Вдруг оживился Прошкин.

– Да нет, – ловя мысль ученого, ехидно усмехнулся Всеволод. – Иди кто хочешь.

– Осталось понять одно, провокаторы вы или нет.

– А как же ты это поймешь?

– Увидите.

Разместиться на ночлег та и не получилось. Ближе к полуночи, очевидно в назидательных

целях, явился особист, крупный розовощекий малый с доброй улыбкой, с глазами полярного

волка

и мягким вкрадчивым голосом интересовался биографией арестованных. Дабы не напороть

горячки троица заранее выработала легенду. Мол, жили в лесу, питались ягодами и грибами, стихи

скабрезные сочиняли, но настолько раскаялись, что решили вернуться в лоно социалистического

социума и потом да мозолями на руках искупить свой проступок.

Особист улыбался, что-то быстро строча в пухлом, разлохмаченном по краям блокноте остро

заточенным карандашом, внимательно поглядывая то на одного, то на другого и под конец, хищно

свернув глазами, удалился прочь, оставив мужчин в полном замешательстве.

– Ни грамма он нам не поверил, – поморщился Всеволод. – Взгляд, вы его взгляд видели?

Такой аж за душу да обеими грабками. До сих пор сердце покалывает.

– А по мне так нормальный малый, – ничего не поняв, принялся защищать ночного визитера

Давыдов.

– Ага, нормальный. – Усмехнулся Хелл. – Я конечно не знаток советского послевоенного

социума, но даже в моей памяти есть отрывочные факты. Одно время, после войны, та, что вторая

мировая, на улицах было много инвалидов. Крепкие люди, жилистые, из кремня и железа

сделанные, приходили кто без ноги, кто без руки. Одно у них было хорошо, победителями они

были, но как-то ветеранов безногих через год поуменьшилось, а лет через пять они и вовсе

исчезли. Члены партии постановили, победили и ладно. Инвалидов у народа победителя быть не

должно, а бараны тупые да спившиеся, то благое дело. Стадо недоразвитое в управлении проще. И

вот такие добролицые да рыхлые парни этот завет и выполняли. Одного водкой траванут, второй с

лестницы случайно упадет, да так удачно, что шею ломает… много чего было. Ой, как много.

Не успела затихнуть в пыльном бараке последняя фраза, как входная дверь вновь скрипнула,

и мощный белый луч карманного фонаря больно резанул по привыкшим к полутьме глазам.

– Тише, – тут же зашептал голос, в нотках которого майор без труда узнал давешнего

научника. В этот раз, правда, Трошкин пришел не один, а с парой своих белохалатных приятелей.

Даже в темноте, они чувствовали себя не в своей тарелке, неуверенно переступая с ноги на ногу и

88

поблескивая отполированными

лысинами. Вот тебе, пожалуйста, вот те на. Ну как тут не взяться

стереотипам? – Сегодня к вам приходил наш особист и вышел в приподнятом настроении.

– И что он так обрадовался?

– Думает, что вы английские шпионы. – Поделился кто-то невидимый из темноты. – Я как раз

старые реактивы на задний двор лаборатории ходил выливать. Делать этого нельзя, но если

аккуратно, то можно. Вот и получилось подслушать ненароком, как из окон второго этажа

радостное повизгивание доносилось. Чувствует подлюка новую звезду на погонах. Завтра за вами

придет автозак, и вас отправят в столицу. Дело решенное.

– А что оттуда? – Курехин почувствовал как недобрый ветер перемен, влетев в помещение,

шевельнул старые обветшалые занавески на окнах.

– Из столицы, такие как вы, не возвращаются. – Резюмировал Прошкин, подходя ближе к

решетке. – Там свои спецы и свои лагеря. Тут с вами нечего не сделают. Периферия, перевалочный

пункт близкий к границе. Но в Москве будут работать от души, с размахом.

– А вы тогда что пришли? – Хмуро глянул на пришедших майор. – Или предложение есть?

– Помниться ты проговорился, – губы Прошкина расплылись в тонкой улыбке, сделав его

похожим на ящерицу или змею, – что из этого долбанного социалистического рая есть вполне себе

нормальный выход туда, где личность человека не измеряется штампом в паспорте.

– Ну, этого я не говорил, – мигом парировал осмелевшего научника Всеволод. – Да, есть

проход. Да он должен открыться, но где он конкретно, я вам и сам затрудняюсь сказать.

Навигационное оборудование мы спрятали до ареста, когда наш приятель, – майор кивнул на

невинно стоящего в стороне Семена, – покорежил метеомаяк на плато. Найдем, будет вам выход.

Нет, живите, как жили. Путч в ближайшие сто лет вам, я думаю, не светит. Вон сколько труда на

рабочего с колхозницей ушло, представить сложно.

И тут Всеволда осенило. Научники пришли не просто так. На ногах научных сотрудников

вместо легких туфель были военные ботинки. Халаты двоих из троих были оттопырены под

мышкой, и всей троицы были в руках увесистые саквояжи.

Поймав взгляд майора на своем багаже, Прошки криво усмехнулся.

– Зубная щетка, твой автомат, пара магазинов и четыре тома Пушкина.

– Жрать-то что взял?

– Автомат мне в помощь.

– И верите? А если мы провокаторы?

– Мы это предусмотрели. – Прошкин кивнул и из тени выступил третий, худой небритый тип

с черными кругами под глазами.