Разведка боем

Владислав Жеребьёв

уверен, что мое пребывание здесь будет безопасно на все сто процентов, меня бы тут не было.

96

– Что будет продолжаться, господин премьер-министр? – Наигранное удивление худого, вся

его напускная веселость и беззаботность выводили премьера из себя, но виду он старался не

подавать, а лишь зло сверлил взглядом стенку каюты.

– Испытания. Денег на ваши игрушки идет немало. Частот вам выделили, земли тоже.

Военные, и те продвинулись по нашей просьбе, а вы кормите

центр своими бумажными отчетами.

Где результат? Где обещанная мобильность? Хозяин нет-нет, да и напомнит, а с ним шутить не

надо.

– Михал Иваныч, будь в полном спокойствие, – вдруг перешел на лебезящий тон худой и,

развернувшись в пол-оборота, хитро посмотрел на высокого гостя. – Мой хозяин крепко держит

обещания. Как раз сейчас мы на заключительном этапе формирования локаций на основе

коллективного бессознательного-подсознательного. Так сказать, страха всеобщего. Если все

пройдет гладко, то проект можно считать завершенным.

– Но почему именно страх? – Вдруг запнулся на полуслове премьер. – Я сколько курировал

этот проект и так и не удосужился спросить. Не проще ли было привлечь как-то по-другому?

Алчность, к примеру, тоже сильное чувство, или скажем любовь. Последнее так и вовсе войны

развязывало.

– Тут дело в биологических процессах. – Нехотя пояснил худой и, откинувшись в кресле,

сцепил руки на затылке. – Наши японские друзья, которые сейчас жарятся на сковородке, оставили

неплохую материальную базу. Каждая из эмоций у них строго градуирована, выведена в таблицу и

обоснована десятком формул и постулатов. Чем сильнее химическая реакция организма, тем более

устойчив сигнал головного мозга. Чем более устойчив сигнал, тем на большем удалении друг от

друга могут находиться передающие вышки. Страх заходит в максимальную зону

чувствительности, будь это старый детский кошмар или опасение за жизнь собственного дитя.

Страх есть у всех, а вот любви может и не быть. Нам же нужна постоянная величина.

– А что по поводу сегодняшнего испытания?

– Удивительный тендем. – Худой даже потер руки от удовольствия. – Получившийся

абсолютно случайно. Два виртуальных слепка из разных слоев. Такие, что в обычной жизни и не

посмотрят друг на друга.

– Что-то вроде принца и нищего?

– В самую точку. Два человека даже не из разных слоев общества, а из полярных спектров

мышления. Один интроверт, наша базовая модель для тестирования, в самых лучших традициях

основного проекта. Второй наоборот, тщательно подготовленный как в моральном, так и

физическом плане индивидуум, способный не только мыслить самостоятельно, но и управлять

толпой. Если две этих копии

смогут пробиться без потерь, то эксперимент можно считать

удавшимся и можно будет переходить ко второй фазе.

– А какая у нас вторая фаза?

– Всеобщее подчинение.

Девять дней до часа «икс». Утро. Локация 3. Совпадение временных отрезков не

определено.

– Однако, дирижабль, – Всеволод кивнул в сторону неспешно шествующего по небу гиганта.

– А я думал, что у вас на гравилетах все летают.

– Прогулочный, наверное, – Прошкин заложил крутой вираж, из-за чего отечественная резина

отчаянно завизжала и автомобиль, на полном ходу вошел в плохо освещенный тоннель. – Скоро

уже в городе будем. – Пояснил он, уверенно ведя машину по темным закоулкам. – Там час на

отдых и к гравилету.

– Почему не сразу?

– Нет нужды суетиться, – очередной вираж вывел на прямое шоссе и в конце тоннеля

забрезжил яркий солнечный свет. Фонари мелькали по сторонам, ветер завывал через

полуоткрытые окна, портя и без того никчемные прически. Когда же автомобиль выскочил на

открытое пространство, то взору путешественников по собственным страхам предстала

удивительная картина. Сразу стало понятно, почему располагающийся на равнине город не был

виден ни с одной из обзорных точек. Все его строения находились в огромном котловане, откуда, как из пасти чудовища, вверх вздымались клыки небоскребов. Стекло и бетон, электричество,

неоновые вывески с агитационными текстами, голографические статуи вождей и писателей

97

коммунистического толка. Всеволод мог поклясться, что пока одна из высоток не закрыла общую

панораму, он различил в этой толпе иллюзорных кукол даже Саддама Хусейна.

Но чем дальше продвигался автомобиль, тем мрачнее и грязнее становились кварталы. Дома

под гнетом неприязни и всеобщей подозрительности гнули свои каменные спины, поблескивая на

солнце фрагментами выбитых окон. Мусорные баки, коих не было при въезде даже видно, теперь

выстроились у подъездов и подворотен. Некоторые были перевернуты, другие просто набиты

доверху и обложены полиэтиленовыми мешками с теми отходами, что не влезли. Гравилеты и

дирижабли, густо заполнившие небо богатого квартала исчезли сами собой, и место их заполнили

старенькие волги и ветхие красные москвичи.

Притормозив около одного из домов и высадив своих коллег, Сергей Прошки в задумчивости

кружил по кварталу, распугивая выхлопными газами обленившихся котов и пенсионерок на