Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений
Шрифт:
1992.
Покушение, которого не было
Слухи о том, что во время трагедии на полигоне «Цеэлим-Бет», унесшей жизни пяти израильских солдат, отрабатывалась операция по уничтожению Саддама Хусейна, циркулировали в журналистской среде давно.
Еще точнее: все знали, что там отрабатывалась именно данная операция, но писать об этом напрямую и тем более сообщать какие-либо подробности плана ЦАХАЛа было запрещено военной цензурой. И лишь после ареста и казни Саддама Хусейна этот запрет потерял какой-либо смысл, и военная цензура разрешила нам рассказать читателям
Зимой 1991 года, почти сразу после начала «Войны в Заливе», на Израиль начали падать иракские «Скады», и перед еврейским государством ребром встал вопрос: что делать?
В сущности, выбор был небольшой: или проявить сдержанность, чтобы не разваливать созданную американцами антииракскую коалицию, или нанести ответный удар, чтобы продемонстрировать всему миру и прежде всего арабам, что Израиль никогда не станет подставлять правую щеку, если его ударили по левой. Занимавший тогда пост премьер-министра Ицхак Шамир был сторонником политики сдержанности, тем более что иракские удары практически не сопровождались человеческими жертвами, а американцы обещали щедро расплатиться с Израилем за «хорошее поведение».
Однако члены правительства Шамира считали иначе: почти все они настаивали на немедленном ответном ударе по Ираку. На решающем заседании по этому вопросу Шамиру стало ясно, что он с его мнением останется в меньшинстве, и… И тогда старый, прожженный политический лис Ицхак Шамир пошел на дешевый трюк, позволивший ему избежать голосования о нанесении удара возмездия: в самый разгар заседания правительства его вызвали «в связи со срочным звонком президента США Джорджа Буша».
Шамир вышел из зала заседаний, направился в свой кабинет и заперся там со своим помощником Даном Меридором и заместителем начальника Генштаба Эхудом Бараком.
Все трое были согласны в том, что Израилю бомбить Ирак сейчас не стоит, а лучше провести какую-то эффектную операцию, которая обойдется без жертв среди мирного населения. Попутно в разговоре всплыла идея о ликвидации Саддама Хусейна, но о ней собеседники вскоре забыли и сосредоточились на другом плане.
…Спустя два часа премьер-министр Ицхак Шамир вернулся на заседание правительства после «разговора с Джорджем Бушем» и сообщил, что нанесение удара по Ираку с воздуха невозможно, так как все воздушное пространство занято авиацией союзников. Но зато можно попробовать провести наземную операцию, разработку которой он и решил поручить Генштабу и Министерству обороны.
Скажем сразу, что эта операция действительно была разработана, но никогда не воплощена в жизнь израильтянами. Зато ее план понравился англичанам, и они, следуя ему, высадили своих коммандос в западном Ираке для нанесения удара по частям иракской армии…
В ходе того рейда англичане потеряли 25 человек, не добившись особых успехов. Но в Великобритании отнеслись ко всему происшедшему с пониманием – в конце концов, на войне все бывает и незачем искать виновных.
– Хорошо, что мы не стали проводить эту операцию, – заметил потом один из высокопоставленных офицеров ЦАХАЛа. – То, что понимают англичане, не хотят понимать евреи – у нас, если бы все завершилось с такими же результатами, дело непременно кончилось бы комиссией
23 июня 1992 года партия «Авода» одержала победу на выборах, и Ицхак Рабин сменил на посту премьер-министра Ицхака Шамира. Вслед за этим начальником Генерального штаба был назначен питомец и любимец Рабина Эхуд Барак. И оба они были одержимы мыслью о том, что Израиль должен нанести удар возмездия по Ираку, причем таким возмездием должна стать ликвидация Саддама Хусейна.
Уничтожение Саддама Хусейна, с точки зрения Рабина и Барака, должно было стать местью Израиля за 42 выпущенные Ираком ракеты, приведшие к гибели одного гражданина страны.
Уничтожение Саддама Хусейна должно было продемонстрировать всему миру, что Израиль может постоять за себя и ответить на любой удар по нему так, что миру останется только содрогаться от ужаса и восхищения…
Уничтожение Саддама Хусейна должно было стать логическим завершением «Войны в Заливе» – в этом случае Израиль реализовал бы ту цель, которую в этой войне поставили, но так и не смогли реализовать американцы.
Уничтожение Саддама Хусейна должно было изменить все реалии на Среднем Востоке и в итоге изменить мир.
У Израиля было полное моральное и юридическое право пойти на этот шаг, так как Саддам Хусейн с его разработками оружия массового поражения открыто угрожал существованию еврейского государства.
И военная разведка Израиля получила задание разработать план этого уничтожения.
В течение нескольких недель и аналитический, и оперативный отделы военной разведки ЦАХАЛа работали над полученным заданием буквально днем и ночью. Основная его сложность заключалась в том, что провал был недопустим: неудачное покушение повлекло бы за собой непредсказуемые последствия – и следовательно, ликвидировать нужно именно Саддама Хусейна, а не одного из его многочисленных двойников.
Между тем двойники подменяли Саддама практически на всех публичных мероприятиях, и угадать, когда и где именно появится подлинный Саддам Хусейн, было чрезвычайно трудно. «Ну хорошо, – решили тогда аналитики, – на публичных мероприятиях вместо него появляются двойники. Но к своим многочисленным любовницам он наверняка ходит сам, лично. Как-то не верится, что мусульманин будет делить с кем-то своих женщин… И значит, стоит попробовать организовать покушение на него именно тогда, когда он направляется к любовнице…»
Увы, оперативники развеяли эти иллюзии теоретиков: выяснилось, что и к любовницам вместо Саддама нередко ходят его двойники…
И тут в руки израильских разведчиков попала информация о том, что любимый дядя и тесть Саддама Хусейна Хиралла Тальфах тяжело болен диабетом. Дополнительная проверка показала: болезнь уже вошла в последнюю стадию, и дни Хираллы Тальфаха сочтены.
Ближе и дороже у Саддама Хусейна человека, пожалуй, не было: Саддам родился спустя несколько месяцев после смерти своего отца и, по сути дела, воспитывался в доме дяди. Тот искренне любил племянника, немало для него сделал, а затем и выдал за него свою дочь. А значит, не приехать на его похороны Хусейн просто не мог.