Разведрота Иванова, вся епталогия в одном томе
Шрифт:
Иванов наконец узнал шофера и понял, где это он так изгваздался. Вероятно, взрыв, обездверивший эмку, зацепил и ее водителя а, точнее, очень быстро подвинул его к противоположной двери. Настолько быстро, что ухо шофера оказалось почти перерубленным ударом, а вся левая половина лица представляла собой сплошной синяк. Впрочем, это заметил не один Иванов: Людмила Константиновна уже выскочила из палатки с индпакетом и тут же принялась бинтовать раненому голову.
— Ну, раз помощи взять неоткуда, придется заняться самопомощью там, где мы оказались — сказал Лапушкин особисту. Лейтенант, у тебя хоть кто-нибудь хоть что-нибудь в пушках
Сидоров подбежал к окончательно разбитой машине и, отцепив пушку, приволок ее в сушилку. Выглядела она действительно неважно, ствол как-то грустно смотрелся, будучи наполовину утопленным за изрядно побитый щит. Понятно, что не то что выстрелить из нее, но даже и зарядить было практически невозможно…
Боцман еще раз внимательно оглядел орудие, а затем, как-то залихватски крякнув, рукой вытащил ствол в нормальное положение.
— Вот теперь и зарядить можно, и даже стрельнуть получится! — довольно сообщил он командиру.
— Можно-то можно — с сомнением ответил Лапушкин, — но только один раз. А у немца наступает минимум четыре танка а то и пять…
— Так я еще ее выдернуть смогу!
— Ну раз сможешь, то будешь пока накатником работать. Деваться-то нам некуда, товарищи бойцы, немца придется тут останавливать. На той стороне деревни госпиталь полевой еще не эвакуирован, а что с ранеными фашисты делают, вы уже наверное знаете. Получится немца остановить или нет — не знаю, но попробовать мы обязаны! Ну хоть пару телег медицина увезти успеет…
Шофер тем временем достал из машины автомат и начал примерять к нему диск.
— Подходит! — радостно сообщил он комбригу. — Теперь можно будет тремя дисками пользоваться!
— Товарищ комбриг, — как-то робко обратился к Лапушкину Вайсберг, — вы, как я слышал, сказали что раненых вывозить не на чем?
— Есть на чём, две телеги в госпитале. Только раненых осталось куда как больше… а вы почему спрашиваете?
— Так вон за последним домом грузовик стоит, немецкий, с прошлого раза остался, когда немцы в наступление шли. Не ожидали наших в деревне встретить, сдуру залетели — ну их всех и постреляли. Бак, правда, тоже постреляли, но Сидоров дырки чопиками забил, а мотор целым оказался. Теперь там и бензин есть, правда всего с ведро — с мотоциклов разбитых слили. Но, думаю, за мост грузовик с ранеными точно доехать сможет, причем быстрее телег…
— Ну ты порадовал, майор! — в глазах Лапушкина действительно светилась искренняя радость. — С грузовиком-то точно побыстрее получится, нам тут немца всего-то с полчаса продержать нужно будет. Эй, да я тебя помню, игрушечник? Давай, садись в свой грузовик и езжай!
— Думаю, что лучше уж пусть водитель ваш этим займется. Я, откровенно говоря, грузовиком управлять не умею…
— Кузнецов! Берешь майора и на грузовике катись в госпиталь! Быстро!
— Зачем меня брать? Место, что для раненых пригодится, занимать? Мне, товарищ комбриг, и тут неплохо…
— А зачем ты, игрушечник, нам тут нужен?
— Игрушечник может и не нужен, а боец пулеметной роты Моисей Вайсберг очень даже пригодиться может. Басмачей гонял так, что товарищ Фрунзе лично благодарность объявил, глядишь —
Лапушкин резко приобнял майора:
— Ну, тогда тебе объяснять ничего не надо. Кузнецов! Женщину забери!
— Вечно ты, Лапушкин, сначала говоришь, а потом думаешь — раздался сердитый голос радистки. — Ведь на мое место двух раненых запихнуть можно, ты об этом подумал?
— Ой, извините, Людмила Константиновна, не узнал вас! Я больше не буду…
— Вот всегда так: учишь вас, учишь — а потом «ой, не узнал». И ведь опять соврать решил, так?
— Нет, не так, Людмила Константиновна, теперь, похоже, точно больше не буду — ответил сержанту комбриг, внимательно оглядывая окрестности. — Товарищ боец! давайте пушку вон туда, в кусты откатим! Игрушечник, куда пулемет ставить думаешь? Давайте побыстрее к встрече готовиться, судя по шуму немец сюда пойдет минут через десять-пятнадцать…
Шум боя впереди затихал. Но стрельба впереди пока не прекратилась, и бойцы разведроты, распределившись по местам вокруг зерносушилки, получили небольшую передышку.
— Лапушкин, вот ты мне скажи: почему комбриг с автоматом сидит в окопе? — снова раздался негромкий голос бывшей учительницы. — Я детей физике учила, про войну мало чего знаю. Но ты-то и в школе не дурак был, да и военному делу, смотрю, обучиться успел. Но я все же думаю, что комбриг должен полком командовать или дивизией, а в окопе рядовые бойцы сражаться должны. Я не права?
— Вы правы, Людмила Константиновна, вы же всегда правы. Вот только сейчас от всего полка осталась неполная рота… оставалась. Так что получаюсь я вовсе не командир дивизии или даже полка, а командир роты… — Лапушкин прислушался, а затем уточнил: — даже, скорее, командиром взвода. Вот и выходит, что мое место как раз в окопе. Ведь все просто выходит: задержит взвод немца на полчаса — сбережет роту, а то и две тех бойцов, кто уже кровь за Родину пролил. Вылечат их — и вместо этого взвода рота встанет, причем рота бойцов уже обстрелянных, более умелых, чем их бывший командир. И даже не вместо взвода… Лейтенант! Сколько у тебя всего бойцов?
— Шестеро! И вас с капитаном двое, товарищ комбриг!
— Вот видите, Людмила Константиновна, если повезет — а нам должно хоть раз повезти — мы тут отделение на роту меняем. Арифметика, третий класс: восемь человек гораздо меньше полутора сотен.
— Почему восемь? — Иванов услышал знакомый до слез голос. — А меня решили не считать?
— Петров! А ты какого черта тут делаешь? Тебя же паровозным колесом контузило!
— Ну уж не совсем и паровозным. Точнее, не совсем колесом: колпак с котла это был. Шесть ребер, правда, он мне поломал, но ребра — не руки-ноги. Так что эскулапы меня просто перебинтовали покрепче и обещали, что скоро заживет. Дышать, правда больно, но стрелять — нет. Бегать тоже больно, но тут, как я мыслю, бегать и не потребуется. А в грузовик наш раненые и так еле влезли, к тому же он и едет только на первой скорости… Кузнецов сказал, что до моста ему ползти как бы не час — так что если десяток моих выстрелов немца хоть на минуту задержит — уже польза будет. А если получится уже два десятка… Лазаревич, там у входа сумка с лентой к твоему «Максиму», угощайся! И тебе, командир, подарочек — Петров протянул Иванову две полных обоймы от ТТ. — Главврач передала, сказала, что все равно стрелять не научилась…