Разведрота Иванова, вся епталогия в одном томе
Шрифт:
— Причем дрова возят немцы, — добавил Петров, разглядывая дорогу. — Отпечатки протектора от четырехтонного «Бюссинга», причем шины модельного ряда «осень тридцать девятого — весна сорокового года». Ждать их тут, конечно, дело малоперспективное, но посмотреть куда фашисты дрова везли смысл имеет.
Взбодрившиеся разведчики побежали по дороге. «Раз-два-три, раз-два-три» — гулко бухали по земле сапоги, и в такт шагам в лесу чирикали птички, верещали белки, стрекотали зайцы и кузнечики. Под эту ритмичную, почти музыкальную, мелодию разведчикам бежалось
— Товарищи красные бойцы и красные командиры, может остановимся на минутку?
Все остановились, и в воздухе разнесся резкий неприятный запах.
— Что, обосрались с натуги, товарищ майор? — участливо поинтересовался Вяземский.
— Это свиноферма где-то рядом, капитан — Вайсберг обиделся и ответил казенно-уставной фразой. — А где свиноферма, там и фашист. Их же хлебом не корми, а корми свиными сосисками с капустой. Кстати, и гнилой капусткой тоже слегка пованивает…
— Разве что той, которую эти свиньи уже успели съесть — не удержался от сарказма Вяземский.
— А пахнет вон из-за тех кустов, так что давайте-ка там и посмотрим — приказал Иванов, и разведчики осторожно поглядели за кусты.
Свиноферма — а это действительно была она — открылась внезапно и совершенно неожиданно. Сразу за кустами располагалась огромная яма, заполненная отходами свиной жизнедеятельности, а на противоположной стороне ямы стоял бревенчатый хлев. Разведчики осторожно обошли навозную яму по самому краешку и осторожно заглянули в высоко расположенное окно хлева.
В хлеву стояли коровы, три штуки. Одну из коров доила какая-то бабка, а две оставшихся спокойно стояли в очереди на подой. Больше внутри никого не было.
— Три коровы не могут столько насрать — высказал свою гипотезу Иванов, — где-то должна быть еще скотина.
Разведчики обошли хлев и увидели дорогу, на противоположной стороне которой стоял большой бревенчатый сарай. Внимательно оглядевшись и никого не увидев разведчики молниеносно пересекли дорогу и скрылись в густых зарослях крапивы, растущих у стен сарая. Крапива оказалась очень высококачественной, и разведчики, матерясь и почесываясь, столь же молниеносно выскочили из крапивы и ворвались с оружием наготове в сарай. В сарае, как оказалось, располагался курятник, но кур уже в нем не было. Да и вообще, кроме куриного помета в сарае ничего не было. Если не считать лежащего прямо посередине сарая алюминиевого портсигара.
Разведчики встали вокруг портсигара в кружок, пытаясь понять: откуда он мог взяться? В раздумьях они не сразу обратили внимание на раздавшийся на улице шум мотора тяжелого немецкого грузовика, и только лающие команды, отдаваемые лающим голосом, вывели их из ступора.
Грохот вываливающихся на дорогу сапог, впрочем, быстро вернул разведчиков в реальный мир:
— Их там человек десять — сообщил Иванов.
— Девять, я считал — уточнил Петров. — Это если водителя считать.
Неожиданно дверь в сарай распахнулась и внутрь вошел фашист. Мелкий,
— Ты глянь, мужики, прям Пушкин — удивился Сидоров.
— Сам ты Пушкин, — обиделся фашист, — их бин Жан. Мужики, — добавил он на немецко-фашистском, вы тут портсигара не видели? Лейтенант потерял…
— Этот что ли? — уточнил Петров, пиная злополучный портсигар.
— Я, я, натюрлих! — обезьян в мундире радостно поднял портсигар, открыл его и сунул сигарету в рот.
— Что-то я такого погоняла у немецко-фашистских гадин не слыхал: Жан — с подозрением в голосе промолвил Вяземский.
— Их бин нихт немецко-фашист, — ответил фашист. — Их бин француз!
— Ну и какого ты в России делаешь? — заинтересовался Иванов.
— Борюсь, как каждый европейский свободный человек, с татаро-монгольскими жидокомиссарами — ответил орангутанг в мундире.
— А зачем? — удивился Сидоров.
— Чтобы они не портили мою европейскую кровь! Вдобавок нам нужны рабы в наше шато, фюрер обещал дать их каждому французу, который пойдет за это воевать.
— А как воевать-то собираетесь? Небось в наступление завтра пойдете? — уточнил Моисей Лазаревич.
— Вы что, хотите у меня узнать военную секретную тайну?
— Нет — открестился Лазаревич, — я просто так спросил.
— Если просто так, то скажу: завтра в полдень наступаем. И я, как француз-патриот, пойду в первых рядах — сегодня на обед будет жареная свинья, нужно будет жирок растрясти.
— Француз, говоришь… Ну тогда ладно — задумчиво произнес Вяземский, вытирая штык о мундир обезьяна.
— Ты, гаспадина графа, быстра делаиш но медленна думаиш — рассердился Хабиббулин. — Вот не спрасил: а где сейчас тот свинья, каторый бибизян кушать хотел? У кто теперь спрашивать-узнавать?
— Не волнуйся, Хабиббулин, — вмешался в спор Петров. — Вон она свинья, в кузове лежит — он показал рукой в неплотно прикрытую дверь.
Петров хотел еще чего-то сказать, но не успел — боец Хабиббулин пулей выскочил из сарая, и два стоящих неподалеку фашиста рухнули, сраженные огромным поварским тесаком. Остальные шестеро врагов легли после пары коротких очередей, выпущенных уже Ивановым и Петровым.
— Бальшой свинья, многа кушать будем — радостно проговорил Хабиббулин, разглядывая лежащего в кузове хряка.
— Очень большой — Вяземский с сомнением поглядел на тушу, а потом перевел взгляд на Сидорова. — Даже Сидоров — и тот вряд ли дотащит.
— Я дотащу — возмутился было Сидоров, но Хабиббулин остановил его:
— Зачем дотащит? На машина довезем.
— А ты машину-то водить умеешь?
— Мая тебе русским языка гаварил: мая в калхозе пастух работал. В калхозе! Мая знаит и сваим глазом видел, что Петров машина вадить умеет-может. Бранитранспартера он водил? А бранитранспартера — эта что? Грузавик с браней. А тут у нас что? Тоже грузавик, но без брани. А грузавик без брани — он как грузавик с браней, только без брани.