Развилка
Шрифт:
Она ощущает, как земля выпрыгивает у нее из-под ног. Не земля – рельсы. Стрелочник снова передвинул рельсы. Она чувствует ступнями, кончиками пальцев, лбом, губами, как изменяется путь. Она помнит, как он менялся прежде. И еще до того. Она помнит, как воздух застывал в горле, как гудело в ушах, как кружилась пыль перед глазами.
Как они сидели за круглым столиком со стаканами натурального фруктового сока, блюдцами с орехово-финиковым десертом, крохотными чашками кофе. Между ними помещались бумаги, в содержание которых ей предстояло вникнуть. На его безымянном
Он развернул перед Натальей веер поблекших фотографий – двое мужчин в пальто с отороченными мехом воротниками стояли на набережной на фоне дымящихся заводских труб; девушка с волосами, уложенными волнами, глаза мечтательно влево и вверх, «Потоп в Париже», кажется, это была открытка, а не фото. Быть может, и предыдущие не были личными снимками, как решила было Наталья, но случайными мгновениями эпохи.
– Мою бабушку звали Зива Шульман, – рассказывает Николя. – Она входила в «группу Свитца», по имени ее руководителя. Вот список, который я получил в префектуре французской полиции. Свитца и его жену, Марджори, не осудили, но освободили после суда. А Зива отсидела три года в тюрьме Френ и в тридцать шестом году, когда освободилась, уехала в Россию.
Он переворачивает распечатку, чертит на обороте.
– Подождите. – Наталья останавливает руку, начавшую выписывать имена. Она почти дотрагивается до его пальцев. – Если полиция называет группу по имени некоего человека и не сажает его, значит, этот человек был осведомителем, предателем, а не руководителем группы. Заключил соглашение со следствием, сдал всех, кого знал. Как им еще именовать группу, если они от него получали информацию? Группа Свитца. Логично?
Николя задумчиво кивает.
– Я не знаю. Это надо проверить. Смотрите, – он возвращается к распечаткам, – у меня есть список группы. Здесь имена, псевдонимы, девичьи фамилии. Откуда кто родом – взгляните: из Чехословакии, Польши, Штатов… Известно, что они работали на Коминтерн. И от Пашки – это мой кузен, – уточняет он в ответ на ее недоуменный взгляд, – от Пашки я знаю, что в России бабушка ездила отчитываться в Генштаб. Она, естественно, подробностей не рассказывала, но в детстве он слышал имя человека, который был ее начальником. Он иногда приходил к ним в гости.
Наталья вопросительно смотрит на француза. Генштаб? Она должна признаться, что не разбирается в структуре советской разведки.
– Пашка. – Николя останавливается на мгновение, вульгарное имя дается ему с трудом. – Он сказал мне, как звали бабушкиного начальника. Шипов, Адам Львович Шипов, поляк, как и бабушка.
Наталья не понимает в разведке, но даже она удивлена. Конечно, воспоминания раннего детства – это замечательно. Бражник, полная шея, «мадлен», сладкий аромат. Но определять имя главы разведывательной сети по детским воспоминаниям?
– Так что вы хотите, чтобы я нашла?
– Академически достоверную информацию. Я собираюсь написать историческое исследование и опубликовать книгу. Полагаю, мы можем доверять публикациям из русских архивов. Есть литература о разведчиках –
За воплощением аристократического достоинства мелькает что-то человеческое.
– Думаю, да, конечно, – уверяет Наталья. – Сейчас множество мемуаров опубликовано. Хотя достоверность этих публикаций какая? Утверждает человек, что он резидент, а как проверить? Или назовет имя, а они там все под кличками или фальшивыми именами!
Она помнит поход в «Библио Глобус»: полки магазина заставлены книгами о войне и разведчиках. Было ли там что-то про тридцатые годы, причем во Франции? Надо смотреть.
– Отлично. – Николя отложил бумаги. – Я попрошу вас найти все, что возможно. Вот мой электронный адрес, пишите, пожалуйста, присылайте всю информацию, какую отыщете.
– Да, разумеется. Я буду заниматься этим по два часа ежедневно после работы. Буду пересылать данные по электронной почте. Надеюсь, мы отыщем следы вашей бабушки.
– Спасибо. – Он отодвигает чашку. – Извините, мне пора. Пожалуйста, наслаждайтесь десертом.
Он встает из-за стола, показывая, что разговор окончен.
– До свидания, всего доброго! Я обдумаю вашу проблему, – с чувством произносит Наталья.
Она смотрит ему вслед.
В кафе пахнет острыми приправами.
Покончив с десертом, она еще посидела за столом, наблюдая за посетителями.
Из песни
После того, как насытились все медосладкою пищей,
Начал им говорить Одиссей, в испытаниях твердый:
«Пусть кто-нибудь поглядит, не близко ли те уж
подходят».
Так сказал он. И Долия сын поднялся, как велел он.
Вышел и стал на порог. И всех их уж близко увидел.
Конец цитаты
Накануне в рабочем почтовом ящике Наталья обнаружила письмо от Валерия Петровича. Снаружи, из коридора, раздавались привычные уже звуки – телефонные перезвоны, гулкие удаляющиеся, высокие приближающиеся голоса студентов, шарканье, смех, грохот. Валерий Петрович приглашал ее к себе завтра днем в здание на Кузнецком, за скособоченным революционным памятником.
Табличка на двери, обитой потертой поддельной кожей, прямоугольник толстого стекла, блекло-золотые буквы по черному фону, только имя, без должности. Кабинет заставлен резной деревянной мебелью, тяжелыми шкафами-сейфами, на столе – медный лев, на полке – фото четверки балерин: руки соединены, головы повернуты, левый носок упирается в правое колено – строй мягких знаков накануне бури, тише, тише, помолчим.