Развод с генералом драконов
Шрифт:
25. Во мраке
Рэйвен
Мгновенно оказываюсь рядом, успеваю поймать Мелли. В моих руках её тело кажется почти невесомым. Тянусь пальцами к мерзкому насекомому на хрупкой девичьей шее, но не успеваю его даже коснуться.
Хвостатый трещит и рассеивается в воздухе чёрным дымком, оставляя на шее Мелли кровавую ранку, от которой стремительно расползаются чёрные трещины. Смертельный яд быстро разносится по телу. Счёт идёт на минуты.
То, что я вижу сейчас,
— Мелли? Ты меня слышишь? Мелли, детка? — встряхиваю её безжизненное тело и при виде того, как безвольно дёргается её голова, становится жутко.
Яд чёрного скорпиона. Снова он.
В тот раз я держался в сознании, но это я. А Мелли всего лишь человек. Она не очнётся, если только…
Поворачиваю голову, сквозь спутанные волосы, упавшие на лицо, смотрю на Джиральдину:
— Противоядие! — рычу на неё. Теперь всё становится ясно, как день. — Что хочешь за него?
Джина пошатывается и молчит, будто воды в рот набрала. Время останавливается. Секунды тянутся мучительно медленно.
Где-то причитают монахини. Трещат по гравию колёса подъезжающего экипажа, из которого выпрыгивают улыбающиеся Вики и Дороти. Последней, степенно ступая на подножку, выбирается мама. Как же, небесная срань, всё вовремя! Будто репетировали.
— Мамочка? — жалобно пищит Вики и со всех ног бежит к нам. — Что с мамочкой?
Дочь падает на колени, подползает к Мелинде и неверяще всматривается в безжизненное лицо.
— Дж-ж-ина! — будто грызу зубами металл. — Противоядие! Я знаю, оно у тебя есть. Не в первый раз проворачиваешь этот трюк, да?
Доверял ли ей когда-то по-настоящему? Любил ли?
Всё вдруг становится ясно, как день. Всё напускное, надуманное слетает с меня, будто пожухлая листва с осенних деревьев, обнажая запоздалую правду.
Дважды нет. Просто она оказалась в нужное время и в нужном месте, как раз тогда, когда я старался всеми средствами вытравить из нутра другую. Джина была достаточно умна, чтобы из благодарности за спасение взрастить во мне привязанность, разжечь плотское влечение. Сумела стать нужной. И не делала мозги. С ней было не так одиноко. А когда она понесла дракона, я не раздумывал.
Вот только вышло так, что всё изначально строилось на лжи. А я и рад был обманываться. Глупец.
Вики рядом беззвучно плачет, маленькими пальчиками гладит Мелли по холодной щеке.
— Ты, мать твою, оглохла или спишь? — рявкаю на Джиральдину.
Та вздрагивает, словно бы отмирает от глубокого сна. Её рот дёргается, а потом она качает головой:
— У меня нет противоядия, любовь моя, — её голос печален и тих, в нём отчётливо слышится правда. Джина не лжёт, хотя я бы сейчас отдал всё, чтобы было иначе! — Хоть до исподнего меня обыщи, переверни весь замок, всю округу, ты его не найдёшь. И в моей старой хижине его тоже нет. Последнее на тебя истратила.
Дерьмо.
Мама склоняется над беззвучно рыдающей Вики, подхватывает ту на руки и уносит, нашёптывая ей какие-то успокаивающие глупости.
Снова смотрю на Мелли. Время уходит. Утекает сквозь пальцы. Жизнь покидает её медленно
Крепко прижимаю её к себе в нелепой попытке защитить от этого кошмара, который сам же и сотворил.
Не хотел. Не принимал. Не ценил. И вот расплата.
За мои грехи! Так почему страдает она? Ведь она ни в чём не виновата! Никогда не была, как бы мне ни хотелось думать иначе. Обманывать всех вокруг и себя самого. Взращивать и лелеять месть к проклятому призраку, чьё тело давно стало прахом.
Не замечать. Отвергать. Истинную!
Слепец!
Понадобилась драконья метка, чтобы раскрыть, наконец, глаза, узреть очевидное, то, что и так всегда лежало на поверхности! Своими грубыми лапами чуть не сломал всё опять, потому что боялся. Потому что не знал, как вести себя с ней. Потому что с ней было всегда, нет. ВСЕГДА! Не так, как с другими! Потому что после всего, что натворил, страшился прочесть в её глазах отвращение или скуку. Куда привычнее было видеть ненависть, злость, страх. Их и добивался по старой привычке. И круг замкнулся.
Но и это не помогло. Чем больше был с ней, тем сильнее вело. С каждым днём, с каждым часом становилось яснее, что Мелли — та самая, сколько ни отрицай, сколько ни беги от себя, она моя, а я её, и ничто в мире этого не изменит.
Оставалось последнее — спокойно расстаться с Джиральдиной, организовав ей и Дороти безбедную жизнь где-нибудь на другом конце Империи, исправить ошибки, молить о прощении Мелли, беречь и любить её, на этот раз целиком, искренне и без оглядки на прошлое. Всего-то! Казалось бы. Но нет.
За ошибки всегда приходится платить. Причём тогда, когда меньше всего к этому готов.
Внутренности скручивает в болезненный жгут, хочется взвыть раненым зверем, выплеснуть прочь эту невыносимую боль. Отчаяние кроет меня с головой.
Всегда такой сильный, такой уверенный в себе, я мнил себя всемогущим, и вот. С умирающей Мелли на руках я беспомощен, будто ребёнок.
— Мелинда? Мелли? Всё будет хорошо, слышишь? — дрожащими пальцами убираю с бледного лица прядки волос.
Прижимаю её к себе ещё крепче, пытаясь согреть, но тепло её тела угасает, а дыхание замедляется. Кошмарная реальность, в которой Мелли нет — всё ближе.
— Мелли, Мелли, — очерчиваю костяшками пальцев её лицо. — Я ведь тебе говорил, что ни-ку-да тебя не отпущу.
— Ты же не собираешься… — раздаётся рядом противный скрежет Джиральдины.
— Беги! — проговариваю, глядя ей в глаза. — Беги, пока можешь. Пока я занят и мне не до тебя. И знай. Если когда-нибудь ты снова попадёшься мне на пути, я превращу тебя в живой факел. Слово дракона.
— Я… — Джина бледнеет, отступает, спотыкаясь, смотрит на меня как на монстра, и правильно делает. Единственное, что сдержало меня сегодня — это память о нашем с ней сыне, вот только в следующий раз это вряд ли сработает. — Дороти! Дай мне руку! Быстро, я сказала! Залезай в экипаж! Молчи и делай, что говорю!!