Развод в 45. Любовь генерала
Шрифт:
Я прикрываю глаза, наслаждаюсь, принимая мягкие толчки…
И не верю.
Не верю, что это происходит со мной, не могу поверить, что меня настолько хочет этот сильный мужчина.
У него куча женщин вокруг, а он выбрал меня.
Между нами пожар, искры, не спорю, но…
Движение между ног убыстряются, и мои мысли теряются, растворяются.
Исчезают, когда генерал снова и снова доказывает, как я желанна, как необходима…
После мы лежим, никуда идти не хочется, на тело нега нападает, внутри истома, в целом так хорошо, что и представить невозможно.
Даже
А ведь Зимин для меня только недавно чужим совсем был. И не муж он мне.
И знаем мы друг друга так недолго, но всё равно нам безумно хорошо вместе, и подошли мы друг другу идеально.
Так, может, это и правда судьба?
— О чем задумалась, Лисица? — хриплый шепот ласкает слух, пока генерал перебирает пряди моих волос, лежа на спине и уложив меня на себя.
Я трогаю волосы на его груди, приятно, он горячий, как печка, о я него греюсь.
— О тебе. О нас, — откровенничаю, не вижу смысла скрывать то, что я думаю.
— И что надумала? — сгребает меня поближе к себе, в охапку, по телу сразу же прокатывается теплая волна, угнездившись в самых сокровенных местечках, где немного поднывает от того усердия, которое проявил генерал ночью.
— Есть хочу. И в душ, — отвечаю коротко, выцепив из своих разрозненных мыслей лишь самые простые ответы.
На большее я не способна пока.
Генерал довольно хмыкает, поцеловав меня в макушку.
— Сытный завтрак будет в самый раз. А душ мы примем вместе!
Распластывает ладонь на заднице, по-хозяйски так, мол, моя, никому не отдам. Звонко, с не свойственным ему задором отвешивает ласковый шлепок. Потом бодро поднимается, я же откидываюсь на подушку и без стеснения скольжу взглядом по натренированному сильному телу.
Замечаю шрамы и отметины, оставленные, видимо, на поле боя, что заставляет меня сглотнуть, когда я представляю, какую боль он испытал. Душевную и физическую. Встречаемся взглядами, в его глазах штиль. Боль он эту либо пережил, либо очень хорошо спрятал. По крайней мере, этим утром мы оба не настроены на серьезные разговоры и воспоминания о прошлом.
Есть только настоящее, в котором он тянет меня за руку, вытаскивая из постели, потом прижимает к себе. Тело к телу. Кожа к коже.
— Вкусная ты женщина, Лисица, — признается, погружая в жар своими словами, — так бы и жил с тобой в этой самой постели. И не выбирался из нее.
Его шутливая фраза отдает обещанием, которое, боюсь, он может не выполнить, но сейчас не хочу об этом думать, настроение у меня отличное, и я отвечаю тоже шутливо.
— Вы тоже, генерал, вы тоже.
Раньше я бы залилась краской от таких откровений, и память охотно подбрасывает мне яркие картинки того, что я вытворяла ночью с генералом, как реально пробовала его на вкус, боже, так же как и он меня, но сейчас стыда нет.
С этим мужчиной у меня получается быть смелой и странным образом не стесняться этого.
Как у него это вышло, я ума не приложу.
Впрочем, думать сегодняшним утром больше не получается. Мы вместе принимаем душ. То ли моемся, то ли снова занимаемся сексом. Тут уж не поймешь. Генерал не перестает меня трогать, словно дорвался до
Завтракаем мирно, он снова рассказывает о жизни в гарнизоне, расспрашивает обо всем у меня: что люблю, что не люблю, где училась, работала, как жила, о дочке, со мной тоже делится семейными историями. Дети у нас взрослые — есть что рассказать, где найти точки соприкосновения. Понимаю, что я не прочь познакомиться с его детьми, как и он, уверена, хотел бы узнать мою дочь.
Когда он смотрит на часы, я это воспринимаю как сигнал, что ему пора, да и, судя по виду, он как собирается в военную часть. Дела не ждут.
— Чем займешься, Лисица?
— Я бы по магазинам прошлась. Нет у меня тут совсем одежды, не хватает.
— Я тебя, к сожалению, по магазинам провести не смогу, занят. Но… Не знаю, если ты не против, может, с моей дочкой сходишь? Она эти ваши места знает, магазины, салоны… Тут, конечно, этого добра, как в Первопрестольной, нет, но что-то да найдешь.
— Я не откажусь, — соглашаюсь, — только если ее это не затруднит.
— Ее не затруднит, — Зимин говорит строго, и я понимаю, что если надо — дочка сделает, как он захочет.
Мне-то, конечно, совсем не улыбается напрягать ее, но, едва мы с ней встречаемся в обговоренном месте, по улыбке понимаю — Ульяна рада нашему променаду.
— Добрый день, — расплывается в искренней улыбке, — пойдемте, я вам тут всё покажу. Папа сказал, что вам одежда нужна.
— Есть такое.
Местный супермаркет, по столичным меркам, совсем скромный, но Уля приводит в пару отделов, где есть что примерить. Пока выбираю себе одежду, замечаю в дочке Зимина скованность, да и мне самой не сразу удается раскрепоститься, пока я не беру бразды правления на себя, по старшинству, так сказать. Вижу, что она что-то у меня спросить хочет, но стесняется, что ли.
— Ульяш… Можно так?
— Конечно, — она смотрит на меня с интересом, милая такая, симпатичная, но всё равно видно, что по характеру не нюня. Скорее, боевая.
Я не буду против, если Демид ее выберет. Одобрю по-матерински.
— Давай на “ты” и по-взрослому. Если что есть против сказать, то ты скажи.
— Против? — она хмурится.
— Да. Может, ты против того, что мы с твоим отцом сошлись?
— Я? Да нет, конечно, папа давно уже с мамой не живет, я вообще не в претензии. Вы даже не думайте, — машет руками, тут же исправляясь: — Ты… Эва? Эвелина?
— Можно Эва, — мягко улыбаюсь, напряжение между нами падает. — Я правда рада знакомству. Всё хотела узнать, кто моему сыну в душу запал.
— А я запала… То есть… — Она опускает глаза, краснеет. Видно сразу, что неравнодушна к Демиду. — Он… что-то обо мне не говорил?
— Нет. Он не говорил. Но мой сын не стал бы драться просто так, и защищать ту, к кому он равнодушен…
Нас отвлекает шум у входа в отдел, и мы с Улей, как по команде, оборачиваемся, замечая, как с шумом, громко цокая шпильками, в него входит высокая грудастая женщина с черной гривой волос и в плаще цвета фуксии, ее сильный парфюм даже на расстоянии сшибает, а сама она явно привлекает к себе внимание.